Белый клык

— Потому что это необходимо, — ответил он, поднимая руку выше, почти к глазам, осторожно перебирая ее пальчики своими. Наконец, он, выбрав указательный, продолжил, вновь посмотрев ей в глаза. — Но не позволяй себя обмануть, Фонарик. В том, что мы делаем… в том, что я делал, и буду продолжать делать, нет ничего правильного. И уж точно нет ни капли благородства.

Я полевой командир, Янг. Там, на заданиях, почти всегда — очень мало времени, все расписано по секундам. Очень часто нам нужна информация — и редко тот, кто ею обладает, согласен делиться ей просто так. Кому-то хватает разбитой губы и пары ударов в печень, кому-то…

Аккуратно, почти нежно, обхватив ее ладонь правой, механической рукой, он, двумя пальцами левой, больно сдавил кончик ее пальца за ноготь.

— Просто перелом — это больно, Фонарик. Раздробить кость на тысячи кусочков — еще больнее и пугает намного больше, чем иголки под ногти, потому что это не исправить, это не вылечить и никак не обратить, — он сдвинул пальцы чуть ниже. — А потом я перехожу к следующей фаланге. Мало кто дожидается даже этого. А те, кто дожидается… что ж, пальцев много, а для меня превратить их в порошок не сложнее, чем тебе сломать слипшийся кусочек сахара.

— Не пытайся меня запугать, — начала Янг и тут же замолчала, чертыхнувшись про себя, когда услышала свой предательски дрогнувший голос.

Он говорил это так просто, как если бы делал это десятки раз… и Янг по глазам видела — действительно делал. И сделает снова.

— Ты должна была смотреть видео, что крутили по ТВ несколько месяцев назад, казнь Лавендера Лайма. Я сделал это. Я нажал на курок. Тогда, ужасаясь чужой жестокости, ты смотрела на того же человека, что сейчас держит твою руку. И не пытайся делать храбрый вид: ты бледная, как смерть, Фонарик.

Зря он добавил последние слова. По сетчатке будто что-то мазнуло изнутри — Янг хорошо знала это чувство: ее обычно сиреневые глаза вспыхнули алым. Она еще успела краем глаза заметить, как озарилась ярким солнечным светом комната, ранее освещенная лишь одним тусклым ночником, от вспыхнувших волос.

— Не пытайся. Меня. Запугать, — прорычала она.

Перехватив его металлическую руку, она с силой отвела ее в сторону и переплела пальцы с другой, настоящей, сжав со всей немалой силой, что была в распоряжении второй в боевом зачете студентки Бикона.

— Не пытайся убедить меня в том, что ты чудовище, Плюшевый, — продолжила она. — Будь это так, Блейк не называла бы тебя своим старшим братом, не рискнула бы всеми нами, пытаясь спасти, не поставила бы на карту свою свободу, добиваясь встречи с директором. Чудовище не пощадило бы Руби в доках (уж теперь я знаю, на что ты способен), убило бы Вайс под автострадой… чудовищу бы и в голову не пришло проверить пульс у поверженного противника, даже когда бой еще не был закончен. И уж совершенно точно чудовище бы сознательно не пожертвовало своей рукой в попытке убить того, кто привел в город Гримм.

— Ты совершил одну большую ошибку, Плюшевый, — тихо сказала она, чувствуя, как глаза возвращаются к своему обычному цвету, а комната вновь погружается в уютный полумрак. — Ты стал моим другом. Позволил узнать себя. Говорил со мной. Шутил и смеялся над моими каламбурами. Тратил свое время, отвечая на вопросы. И теперь все — обратной дороги нет. Янг Сяо Лонг не бросает своих друзей. Ты говорил мне, что злые люди побеждают, потому что добрые ничего не делают. И ты был прав, поздравляю тебя с этим. Я больше не желаю быть одной из тех, кому все равно.

— Просто будь самой собой, Фонарик, — криво улыбнулся он. — Не притесняй фавнов сама, пресекай, если увидишь, как это делают другие, объясняй вещи, о которых мы говорили тем, кто будет задавать вопросы. Этого достаточно — если бы все хорошие люди делали хотя бы это, Белый Клык никогда бы не понадобился.

— Но они не делают. И не будут делать.

— А что собираешься делать ты? Ты не сможешь остановить меня.

— У меня есть план, Плюшевый, — широко улыбнулась она. — Просто доверься мне.

— Что за план? — потребовал фавн. — Не играй со мной, Янг. Есть что сказать — говори.

— Неа, — не убирая яркой улыбки с лица, ответила Сяо Лонг. — Ты, типа, будешь против.

Мгновение он сверлил ее злым взглядом… а после прикрыл в поражении глаза.

— Как можно быть такой упрямой?…  — вздохнул он.

— Сказал самый упрямый медведь в мире, — фыркнула блондинка. — Расслабься, Плюшевый. Все будет хорошо — гарантия Сяо Лонг!

Своей цели она добилась: медведь улыбнулся — слабо, но искренне, одной из тех редких улыбок, что обычно доставались Блейк.

— Звучит как-то не убедительно…

— Эй! Чуть-чуть больше веры! — помолчав немного, она тихо добавила: — Со мной все будет хорошо, Браун. Я обещаю. Завтра вечером я все тебе расскажу.

— Когда будет поздно?

— Когда придет время. Я еще не уверена, что получится.

— Договорились, Янг. Не смей делать ничего безумного до этого момента.

— Клятва на мизинчиках? — подмигнула она и осеклась.