Белый конь

И в галерее, и в комнате было так же темно и холодно, как на балконе. Тетя Нато уже лежала в постели, хотя еще не было и восьми.

— Холодно, правда?

— Да, очень.

— Ты тоже ложись и согреешься.

— Мне не хочется ложиться.

— Замерзнешь.

— У Андукапара теплее.

— Тогда оставался бы у него. Зачем сюда спешил?

— Не знаю. — Лука на ощупь отыскал вешалку и снял пальто.

— Что ты там ищешь?

— Ничего. Пойду опять к Андукапару.

— Ладно. Только не засиживайся допоздна.

Лука накинул пальто и вышел на балкон. Он и не думал возвращаться к Андукапару, а подошел к перилам и выглянул во двор. Двор, как и весь город, был окутан холодной и молчаливой мглой. Эта мгла была совсем близко, настолько близко, что прикасалась к Луке своей холодной шерстью и прикрывала ему глаза своими пухлыми ледяными лапами. Луку будоражило какое-то неясное беспокойство, растревоженный, он не находил себе места. Держась за перила, спустился по лестнице и вышел во двор. Тьма и безлюдная тишина пугали и в то же время затягивали в себя, как трясина. Тьма как будто что-то сулила ему, обещала объяснить необъяснимое, раскрыть неведомое. Но сердце все же колотилось от страха, и в темноте ему мерещились люди в серых халатах. Они парами разгуливали по двору, мирно беседовали, удивительно схожие друг с другом походкой, жестикуляцией и белыми штанинами кальсон, выглядывающими из-под халатов.

Так же на ощупь Лука добрался до голубятни Рубена. Не отпуская рук, взглянул на галерейку дяди Ладо — окна были слабо освещены. Видно, в комнате горела лампа, и ее тусклый свет просачивался в галерею. От любопытства и волнения у Луки бешено стучало сердце. Ему очень хотелось знать, что происходило там, в комнате дяди Ладо. Хотя, судя по этому замерзшему бледному огоньку, ничего значительного там не происходило. Должно быть, Изу так и не нашли, и дядя Ладо еще не вернулся.

— Мальчик, поди сюда на минутку! — окликнул Луку голос, раздавшийся где-то совсем близко.

Несмотря на то что эти слова были произнесены негромко, почти шепотом, Лука вздрогнул, и ноги у него подкосились. Внезапно его охватила дрожь, и он с трудом удержался, чтобы не упасть. Хотя женщина обращалась к нему по-русски, ему показалось, что его звала Мтвариса.

— Не бойся, мальчик…

— Кто ты? — спросил перепуганный Лука, успев, однако, подумать: «Откуда она узнала в такой темноте, мальчик я или взрослый».

— Я скажу, скажу, кто я… Только не кричи. — По-видимому, женщина сидела под липой, а может, стояла.

Луке показалось, что там же на столе пристроилась кошка и таращит на Луку свои круглые глаза.

— Хорошо, — сказала женщина. — Если ты боишься, не подходи. Мне все равно, там ты будешь стоять или подойдешь сюда. Единственным благом одарил меня господь: я днем и ночью вижу одинаково, одинаково различаю предметы — сейчас я вижу, как испуганно ты на меня глядишь. Ты боишься меня, но говорю тебе — не бойся. Я добрая, может, я добрее всех на свете, в моей душе нет ни капли злобы. Я только что привела вашу соседку Изу, которую куда-то тащили двое пьяных. Сама она тоже была пьяна и ничего не соображала. Я вырвала ее у пьяных и привела сюда. Она была настолько пьяна, что с трудом нашла собственный дом. Но разве люди ценят добро? Я спасла им дочь, привела ее нетронутую, в целости-сохранности, а вместо благодарности старики выгнали меня, как уличную бродяжку. Не дали мне слова сказать. Наверно, решили, что я ее подруги и все эти дни провела с ней вместе. Я совсем не знаю Изу, сегодня я ее встретила совершенно случайно… — Женщина замолчала, и в темноте еще раз сверкнули кошачьи глаза.

Луку немного успокоил рассказ женщины, но подходить ближе он все же не решался.

— У меня к тебе одна просьба, мальчик. Мне негде ночевать, может, кто-нибудь приютит меня на ночь. Сегодня очень холодно, и, если я останусь на улице, я замерзну. А завтра я пойду своей дорогой. Я думала, что они из благодарности хотя бы разрешат мне переночевать у них, но они захлопнули дверь у меня перед носом. Они были так встревожены и рассержены, что даже не взглянули на меня… Неужели в таком большом доме не найдется уголка для одного человека? Я беженка, почти всю Украину пешком прошла… — Женщина замолчала так неожиданно, словно вдруг потеряла голос.

— Хорошо, — сказал Лука, — я сейчас пойду и скажу тете, если она разрешит, я позову тебя, подожди немного!

— Конечно, подожду, куда же я денусь. Я отсюда никуда не пойду. На улицу выходить уже нельзя.

— Если тетя не разрешит, я могу сказать своему другу. Пойдешь со мной?

— Конечно! У меня нет другого выхода.

— Пошли.

Лука по звуку шагов определил, что женщина приближается.

— Дай мне руку, — сказала она, — тебе, наверно, трудно идти в темноте.

Лука вытащил руку из кармана пальто и протянул женщине.

— Идем сюда.

— Куда, к лестнице?

— Да, к лестнице.