Белый конь

— Чайник вскипел! — вполголоса сообщил Лука.

— Прекрасно! Накроем стол и пригласим гостью, посланную нам богом! — улыбнулся Андукапар и быстро покатил свое кресло к буфету.

— Я вам помогу, — встала с места Богдана.

— Да у нас нет ничего такого, чтоб потребовалась ваша помощь.

— Тогда я хотя бы вымою руки, с утра не умывалась.

— Лука, есть вода в умывальнике?

— Есть, я недавно наливал.

Богдана направилась к мраморному умывальнику. Прежде всего она заглянула в зеркало и поправила волосы. Потом взяла обмылок стирального мыла и начала мыть руки. Андукапар и Лука тем временем накрыли стол: три тарелки, три чашки, три ложки и сахарница. Богдана вытерла руки полотенцем и вернулась к столу.

— Мы забыли чай, — сказал Андукапар, взглянув на стол.

Лука принес фарфоровый чайник и разлил заварку по чашкам.

— А ну-ка, загляни в сахарницу, Лука, осталось ли там что-нибудь?

Лука снял с сахарницы крышку и заглянул в нее.

— Три «подушечки».

— Ты видишь, как справедлив бог, — улыбнулся Андукапар и взглянул на Богдану, потом повернулся к Луке. — Мы с тобой ни за что бы не поделили эти три «подушечки». Мы даже могли бы поссориться из-за них, а теперь нас как раз трое.

Лука отставил чайник и задул керосинку. Из керосинки пошел дым, и комната наполнилась едким запахом керосина.

— Какой плохой керосин! — сказал Андукапар.

Все трое принялись за чай. Все трое осторожно откусывали конфету и запивали горячей, ароматной жидкостью.

Глава одиннадцатая

Эту ночь Андукапар провел у Луки. Когда Андукапар въехал в комнату на своей коляске, тетя Нато проснулась и с перепугу закричала: «Кто там? Что случилось?» Лука и Андукапар успокоили ее и объяснили, в чем дело. Старушка моментально вскочила с кровати, потребовала, чтобы зажгли лампу.

Лампу зажег Лука.

— Вы хоть понимаете, что натворили, — обратилась к ним обоим тетя Нато. — Как можно оставлять в квартире незнакомого человека?! Как будто вы не знаете, какое сейчас страшное время! Брат брату не доверяет, а уж посторонним людям…

Тетя Нато долго говорила о том, какие настали времена и какие бывают доверчивые глупцы. Она вспомнила несколько убедительных примеров, как дурно поступали некоторые бродяги и мошенники в ответ на доверие добрых и наивных людей, но Андукапар твердо стоял на своем. Я предпочитаю, чтобы меня обокрали, заявил он, чем выгонять человека на улицу. «Как знаешь!» — ответила тетя Нато.

Лука подумал, что Андукапар ляжет на тахту в галерее, но он не захотел сходить со своего кресла, только попросил накрыть его одеялом.

Лука поставил лампу на комод. В соседней комнате продолжала ворчать тетя Нато и замолкла только тогда, когда закрыли дверь, во всяком случае, ни Лука, ни Андукапар больше ничего не слышали.

— Будем спать, — сказал Андукапар.

— Сейчас потушу лампу. — Лука подошел к комоду, чтобы погасить лампу.

— Сначала подоткни мне одеяло, а то в спину немного поддувает.

Лука как следует закутал Андукапара и погасил лампу. В темноте он добрался до своей кровати и начал раздеваться. Потом лег в холодную постель и долго ворочался, пока не устроился поудобнее. Он был возбужден и обрадован. Сначала он и сам не знал, чем он так обрадован и возбужден. Но потом в сознании его постепенно прояснилась причина этой радости и возбуждения. Ему не спалось и вдобавок не терпелось поговорить с Андукапаром, но с той стороны не доносилось ни звука, и он не решился будить только что уснувшего друга.

В душе у Луки уже разгоралась искра надежды. Раз Богдана прошла через всю Украину и осталась жива, почему не могла таким же образом спастись его мать? Он не раз слышал от Андукапара, что большинство беженцев на разных видах транспорта, эшелонами двинулись от линии фронта в тыл. Эту надежду Луке хотелось подкрепить беседой с Андукапаром, но тот, к сожалению, спал.

Лука долго метался в постели, очевидно, даже какие-то слова у него вырывались вслух, потому что Андукапар заерзал в своем кресле и спросил:

— Что с тобой, Лука, почему ты не спишь?

— Не знаю, не спится. Я не разбудил тебя?

— Нет, я тоже не сплю. В последнее время что-то со мной происходит. Я чувствую себя виноватым перед тобой, Лука. Помнишь, я тогда запретил тебе думать о Мтварисе! А потом сам стал о ней думать тайком. Теперь мне кажется, что я без спросу ворвался в твой мир и что-то у тебя отнял.

Лука ничего не ответил, потому что не понял, что значит «без спросу ворвался в твой мир и что-то у тебя отнял».

— Она тебе так и сказала, что тело у нее разрывается на четырнадцать частей и каждая часть болит своей, особенной болью?

Лука не сразу понял, о чем спрашивал Андукапар, потом вдруг вспомнил Мтварису.

— Да, так и сказала.

— И эту боль она связывала с луной — луна, мол, тоже распадается на четырнадцать частей.

— Да, она так говорила… хотя не помню, говорила или нет.

— Как странно. Ты знаешь, что это в самом деле связано с лунными фазами. Ведь именно четырнадцать дней проходит от новолуния до полнолуния.