Белый континент (с илл.) (СИ)

Конечно, сам Роберт на тюленей не охотился и вообще старался не смотреть, как другие стреляли в этих сильных и ловких животных, которые, стоило им вылезти на берег, мгновенно становились неуклюжими и неповоротливыми. Но их убивали другие участники экспедиции, его подчиненные, и каждый раз, когда в лагерь притаскивали очередную темную тушу, оставляющую на снегу алые следы, Скотт чувствовал, что в этой смерти есть и доля его вины. Он пытался хотя бы сократить порции мяса, чтобы убивать как можно меньше тюленей, но это тут же отражалось на здоровье полярников: несколько дней на консервах у большинства из них вызывали цингу. И приходилось снова отправлять группу охотников на берег, чтобы выследить и пристрелить нескольких ни в чем не повинных зверей — иначе в команде Скотта вполне мог случиться бунт, и путешественники все равно продолжили бы питаться тюленями, но уже без его разрешения.

А в глубине материка не водились ни тюлени, ни какая-нибудь другая живность, и если бы Скотт отправился туда, ему удалось бы несколько месяцев прожить гораздо более спокойно, не переживая из-за жестокой расправы над зверями и не вздрагивая каждый раз от одного лишь вида крови на снегу. Тогда он еще не знал, что в походе его ждут куда более страшные зрелища, связанные с собаками…

Хотя начиналось все очень даже хорошо. Собаки, которых Скотт и Шеклтон взяли с собой «исключительно на всякий случай», резво бежали по снегу и, казалось, не ощущали тяжести саней за своими спинами. Людям, тащившим вторые сани, с трудом удавалось идти с ними наравне, с некоторым сомнением поглядывая на прибитую к саням тонкую дощечку с надписью «В услугах собак не нуждаемся». Время от времени собачью упряжку даже приходилось останавливать, чтобы не отстать от нее слишком сильно. И на стоянках участники похода пусть с неохотой, но признавали, что в чем-то норвежцы, у которых без собак не обходится ни одна полярная экспедиция, пожалуй, правы, и эскимосские ездовые псы действительно могут быть полезными в полярных путешествиях.

Но все изменилось после того, как команда Скотта поставила рекорд по проникновению в глубину Антарктиды, и разделилась на две партии: основная часть группы повернула назад, а Роберт с двумя своими самыми близкими друзьями и собаками двинулся дальше. Как нарочно, собаки после этого начали слабеть на глазах, а вскоре и вовсе отказались везти сани, внезапно ставшие для них слишком тяжелыми. Скотт с товарищами пытались как можно больше облегчить сани, оставляя на проложенной ими дороге все, кроме самых необходимых вещей, но четвероногие помощники словно не замечали этого: чем легче становился груз, тем медленнее они шли и тем труднее было поставить их на ноги и запрячь в сани по утрам. В конце концов, путешественники повезли поклажу сами, позволив собакам просто бежать рядом. Но и освобожденных от работы, их хватило ненадолго, и если поначалу запряженные людьми сани поехали вперед гораздо быстрее, то через несколько дней полярникам снова пришлось сбавить скорость, потому что уставшие и отощавшие собаки не могли угнаться за ними даже налегке. А потом они одна за другой начали умирать — и для Скотта было счастьем, если собака просто засыпала навсегда ночью и больше не просыпалась. Но чаще это случалось днем: то один, то другой пес, еще недавно весело махавший хвостом, укладывался на снег и отказывался бежать за санями вместе с остальными животными. И путешественники оказывались перед выбором: оставить истощенную собаку медленно замерзать или прекратить ее страдания быстро. К счастью, самому Роберту стрелять в зверей и в этот раз не пришлось — друзья видели, как болезненно он переживал из-за тюленей, и взяли все на себя, за что Скотт был им очень благодарен. Но при этом чувствовал: хотя они с Эрнстом и Эдвардом и останутся друзьями, прежним его отношение к людям, способным застрелить умирающего пса, теперь уже не будет.

И вот их путешествие к Южному полюсу оборвалось на полдороге — они все так же волокли по снегу сани, а их собаки все так же слабели и одна за другой покидали этот жестокий холодный мир, и никто уже не сомневался, что ни одна из них не доживет до возвращения в лагерь. Вокруг по-прежнему были белые холмы, кое-где пересеченные черными трещинами, только теперь трое товарищей не приближались к самой желанной цели любого полярника, а удалялись от нее. Впереди у них теперь был построенный недалеко от берега зимовочный дом, ненавистная охота на тюленей и однообразная работа с измерительными приборами. Роберт с тоской думал об этом и всей душой стремился не в лагерь, а дальше, в океан, а потом домой, в Англию, где он сможет забыть ужасные картины охоты с растерзанными животными, где найдутся люди, которые его выслушают и поймут, где его встретят, как знаменитого исследователя, ближе всех подошедшего к Южному полюсу. В страну, которая прославится, благодаря этому тяжелому и потребовавшему столько страшных жертв походу.

Глава IX

США, Аляска, форт Эгберт, 1905 г.