Белый край

Мужчины отпустили веревки и попадали на пол от измождения. Тяжелый ледяной блок устремился вниз и с грохотом обрушился на оживший труп на глазах воинов Окциты, их принцев и умершего царя. Последний в ужасе разинул рот, не в силах ответить мне что-либо, глядя на кровавые ошметки, оставшиеся от тела моего врага. Он понимал, что то же самое будет и с ним, если он откажется сотрудничать.

— Боишься смерти? — усмехнулась я. — Зря. Бойся меня, мертвец, — я взглянула ему прямо в глаза и плюнула себе под ноги. — Потому что я здесь страх.

Сих отпустил мэнкэтчер и раздвинул костяные створки, отпуская мертвого царя. Тот упал на пол, дрожа всем телом от страха и хватаясь за грудь — обсидиан внутри обжигал его, не давал сотрудничать с нами, помогать живым, но страх был еще сильнее. Он отчаянно пытался назвать имя своего сына, но лишь хрипел от боли внутри своего мертвого тела.

— У тебя один день, — бросила я напоследок, уходя прочь. — Бежать некуда. Соберись с силами и прими решение, царь.

***

Оставшееся время я, как и всегда, провела у себя в кабинете. Браги, к счастью, оставалось еще довольно много, поэтому у меня всегда был способ отвлечься от мрачных мыслей.

И все же, что, если и меня ждет подобная участь? Я рву их, давлю, издеваюсь, но ведь и сама в любой момент могу оказаться на месте любого из оживших мертвецов. Проблема не решалась приходом войск Окциты, хотя и, пожалуй, они могут оказаться очень значительным подспорьем в грядущей битве.

Но ясно было одно: назревает нечто крупное. Возможно, такого боя Белая крепость еще никогда не видела.

Мои мысли прервали звуки шагов. Кто-то поднимался по узкой ледяной лестнице, и вскоре шкура на входе приподнялась — вошел священник, оглядываясь всякий раз, как из стен доносился стон или щелчок.

— Ну здравствуй, святой, — устало усмехнулась я, все еще погруженная в свои мысли. — Проходи, угощайся.

— Служители Трехликого не пьют, — мягко улыбнулся мужчина. — Но спасибо за предложение.

Он все так же был одет в свою темную робу, капюшон накинут на голову. Никак не перестаю удивляться — как ему удается терпеть такой лютый холод? Пройдя вглубь комнаты, он смиренно встал у моего стола, словно ожидая, пока я начну разговор.

— М? — я непонимающе подняла на него взгляд. — Что-то стряслось?

— Нет-нет, что вы, — улыбнувшись, священник потряс головой. — Просто мне казалось, что у вас есть вопросы.

— Есть, — вздохнула я. — Но я уже давно смирилась с тем, что не могу найти на них ответы.

— Что ж, — священник, наконец-таки, сел на колени на теплую шкуру. — Быть может, я смогу помочь тебе, Майя Бортдоттир?

Я отложила в сторону глиняную табличку, которую рассматривала чисто, чтобы не проявлять излишнего внимания к гостю, и наконец-таки уставилась на вошедшего. По виду он был обыкновенным смиренным монахом, добрым и чутким, но такая доброта в голосе и действиях меня скорее настораживала, чем располагала. В конце концов, показушно добрым людям я научилась не доверять, спасибо Офе.

— Тебя не волнуют мои сомнения, святой, — усмехнулась я. — У тебя свои вопросы. Так задавай же, я слушаю.

Мужчина вздохнул и слегка подрагивающей рукой коснулся святого символа у себя на груди. Костлявые пальцы нежно гладили трехконечную звезду, а пересохшие губы были чуть приоткрыты, словно он никак не решался заговорить.

— Знаешь, Соленый Ворон, — наконец начал он, а я вздохнула, услышав свое прозвище. — Я сам вызвался пойти сюда с принцами.

— Вот как? — не без интереса сказала я. — И зачем же?

— Слухи о тебе уже давно дошли до Окциты и до Пушара. О тебе говорят цари и рабы, Майя.

— И что же обо мне говорят? — на лице у меня невольно проскользнула саркастичная улыбка.

— Разное, — улыбнулся священник. — О твоей доброте и о твоей злобе. О том, как ты лечишь людей, и о том, как ты их убиваешь. О твоем уме и твоей красоте.

— Красоте? — у меня не получилось сдержать смеха. — Да мне всю жизнь говорят, что я на мужика похожа. Да и чего твердить о красоте, если я выше любого вашего мужа?

— Не прибедняйся. Правда в том, что я хотел встретиться с тобой в этом путешествии, знал, что ты отправилась сюда, в Белую крепость, но и не думал, что ты стала ей управлять.

— Встретиться со мной? Сватаешься, старик?

— Ох-хо, нет-нет! — засмеялся он. — Я лишь смиренный слуга Трехликого, мирские дела меня не заботят. Но многие верят, что ты, Соленый Ворон, ходишь и среди людей, и среди демонов.

— Это для вас они демоны, святоша. Для нас — боги.

— Так я прав? Поэтому в тебе столь много силы, дочь Севера? — священник слишком уж оживился, в его глазах проскочил недобрый огонек.

— Знаешь что, — я наклонилась над своим столом и, нахмурившись, взглянула ему в глаза. — Иди-ка ты отсюда, лысый, пока цел. Не нравишься ты мне.

Вздохнув, мужчина медленно кивнул и поднялся на ноги. Он низко поклонился мне и пошел прочь, лишь у самого выхода обернувшись и добавив:

— Мое имя — Леродот. Иерей Леродот. Надеюсь, что нам еще удастся поговорить как друзьям.

Сомневаюсь.