Белый кролик, красный волк

Я попытался обернуться, но не смог. Мерзкий голосок в голове прошептал: «Женский туалет», затем «внимание» и, наконец, «пли».

В любой другой день я бы сбежал. Страх сгустился в сердце, как кровяной тромб. Я уже считал шаги да выхода (двадцать два) и прикидывал, как скоро смогу совершить набег на свой шкафчик в поисках заначки овсяного печенья и набить свой рот, неистово щелкая челюстями и хрустя злаками (двести десять секунд — я не рекордсмен). Но, как я уже говорил, сегодня был необычный день. Сегодня был отважный день.

Расправив плечи, я повернулся вокруг своей оси. Я узнал трех девчонок: Бьянку Эдвардс, Стефани Гровер и Тамсин Чоу. Они смотрели на меня как на гигантский гнойный прыщ на ножках, готовый в любую минуту лопнуть. За ними находилась дверь в женский туалет, а там…

«Сорок минут», — подумал я. Умыться и поплакать. Иногда, чтобы быть храбрым, достаточно просто понять, чего ты боишься больше всего.

Неотрывно глядя себе под ноги, я прошагал мимо девочек. Как игрушечный солдатик: простейшие движения, левой правой левой. Сумасшедшее тиканье сердца, как часовой механизм. Ты можешь.

— Эй! — крикнула Бьянка. — Ты куда это…

Она не успела закончить. Я уже переступил порог. Я был в женском туалете.

О боже.

Слева от меня — ряд кабинок. Прямо передо мной — раковины и зеркала в ряд. А между ними и мной — небольшим полукругом черные спины девочек в полиэстеровых пиджаках. Одна из них что-то сказала негромко, снова раздался смех. Другая держала в руке телефон. Она что, снимает? Ключик в моем заводном сердце снова провернулся.

— Эм. — Неужели этот слог действительно слетел с моих губ? — Извините.

Ровно одна девушка обернулась на мое робкое вмешательство — та, что держала телефон. Таня Беркли. Аккуратная черная челка, как лакированная рамка для фотографий, обрамляла ее лицо.

— Боже мой! Пошел вон отсюда! — взвизгнула она.

Внезапно я испытал острый прилив энергии — я чувствовал себя воздушным шаром, который сорвался с привязи и стремительно набирает высоту. Я не мог контролировать собственный рот: челюсти щелкали, как у щелкунчика, но нужные слова никак не шли на ум. Таня смотрела прямо в глаза. Я наблюдал, как выражение ее лица менялось с возмущенного на… испуганное?

— САМИ ИДИТЕ ВОН ОТСЮДА! — Я наконец обрел дар речи.

И случилось невероятное: море расступилось. Они стали расходиться. Они разбегались от меня.

Когда они, вжавшись в стену, просочились мимо меня, я увидел в их лицах отражение собственного страха, только умноженного во сто крат. Их взгляды были прикованы ко мне, будто они не могли отвести глаз. Я почувствовал, как жар бросился к щекам и лбу. Ошибки быть не могло: они испугались меня.

Когда они рассосались, я увидел копну светлых волос и плечи, ссутулившиеся над раковиной. Звук удаляющихся шагов стих, сменившись журчанием проточной воды и скребущим шипением щетки. Она быстро и с нажимом двигала руками, разбрызгивая вокруг себя воду. Часть воды была красного цвета.

— Э-эм… извини, — повторил я, вдруг осознав, что не знаю, как действовать дальше.

Как решить эту задачу.

— Ингрид?

— Выйди.

Она даже не обернулась.

— Ты уверена? Мне кажется, тебе… — я попробовал подыскать подходящее слово, но не придумал ничего лучшего, кроме как: — …неспокойно.

— Вот это да. — Кажется, она процедила это сквозь зубы. — Артурсон был прав: ты и впрямь гений.

Я встал у нее за плечом. Ее лицо в отражении было опухшим от слез, а лоб забрызган капельками кровавой воды. Скомканные перчатки без пальцев валялись на бортике раковины. Под пенным водопадом из крана я увидел тыльную сторону ее левой ладони — на ней не осталось живого места, но Ингрид продолжала в кровь драть ее щеткой.

— Блин, — проворчала она себе под нос. — Короче, прости, что я не пришла, хорошо? У меня тут ситуация. Не мог бы ты просто оставить меня нафиг в покое?

— Я могу тебе чем-то помочь? — Я понятия не имел, с какой стороны подступиться. — Может, принести что-нибудь?

— Только унести. Отсюда. Свои ноги.

— Понял… — Сгорая от стыда и унижения, я повернулся, чтобы уйти. Я не мог дать ей того, что ей сейчас нужно. — Хотя…

Я помедлил, раскачиваясь на пятке. А, была не была.

— Двадцать три, семнадцать, одиннадцать, пятьдесят четыре.

Не прекращая движений щеткой, она поменяла руки.

— Что?

— Ты сказала: «Не подведи меня». — Мои руки сжались в кулаки, щеки горели огнем. — И мне кажется… что я подведу… если уйду сейчас.

Она оглянулась на меня через плечо, на автопилоте продолжая движения руками. Всякий раз, когда щетинки царапали израненную кожу, на лице у нее дергался мускул.

— Мы познакомились меньше полутора часов назад, — сказала она.

— Ну и что?

— Почему тебе не наплевать?

— Ну… просто…