Белый морок. Голубой берег

Тот словно бы и не слышал ничего. Долго стоял с закрытыми глазами, а потом положил рушник мертвому на грудь, встал на колени и с каким-то остервенением принялся разгребать рыхлый песок. Вскоре его подменили Новохатский с Коростылевым, потом — Маршуба и Синило. Примерно через четверть часа общими усилиями они вырыли под отвесным прибрежным обрывом продолговатую яму в колено глубиной, молча опустили туда юношу, подложив под голову сумку с домашними пожитками. Василь накрыл ему рушником лицо и первым бросил на грудь горсть сухого песчанистого грунта.

Когда могилка была засыпана, Василь, так и не сказав никому ни слова, круто повернулся и зашагал широким шагом через болотистый ручеек на противоположный берег. Но не направился к Гончаруку, оставшемуся там с конями, а кинулся к подлеску и, согнувшись в три погибели, начал что-то искать в нем. Вот он опустился на колени, принялся неторопливо разгребать руками пожухлую траву.

— Я так и знал, что их с этого берега… Из автоматов в упор! — вскрикнул, увидев россыпь мелких отстрелянных гильз.

Теперь Заграва до деталей представлял трагедию, недавно разыгравшуюся в этом медвежьем углу. Все юноши и девушки из окрестных хуторов и сел, которые отправились к партизанам, неизвестно как забрели сюда. Оказавшись под отвесными, хотя и невысокими, кручами, они попали в приготовленную карателями западню и в упор были расстреляны в считанные минуты. Потом трупы были присыпаны песком обвалившегося от взрывов гранат отвесного берега, а для большей надежности, чтобы окончательно замести следы, поверх всего был разведен огромный костер. Но кто же так тщательно заметал свои следы? Каратели? Однако зачем это им понадобилось после Бабьего Яра и мертвых зон вокруг партизанских краев?..

— Запомните это место, друзья, — сказал Василь, когда к нему приблизились хлопцы. — Здесь совершено неслыханное преступление. Мы еще должны будем сюда вернуться и во всем разобраться. Непременно!

…Солнце катилось к горизонту, когда загравинцы двинулись на север вдоль лесного ручейка. Но никто из них уже не спешил в Пекари и не думал о встрече с всадниками, именующими себя разведотрядом соединения генерала Калашника. После всего только что увиденного и пережитого не то что думать о какой-то встрече — дышать не хотелось.

Они и не заметили, как примерно через час, плутая в некошеных травах, выбрались на берег недавно полноводной, но сейчас обмелевшей реки, за которой широко раскинулись до самого горизонта пойменные луга.

— Братва, да это же Тетерев! — на радостях загорланил Маршуба. — Отсюда до Пекарей рукой подать. Я эти места хорошо знаю…

И в самом деле, вскоре вдали среди садов показались сельские строения. По знаку Загравы группа остановилась.

— Всем скопом соваться туда нет необходимости, — объявил он. — На разведку отправятся… Новохатский и Маршуба. Всем остальным замаскироваться вон в тех зарослях и отдыхать. Думаю, нас сегодня ждет неблизкая дорога.

Оставив на месте привала своих коней, Гриц с Яковом быстро направились в Пекари. А Заграва выставил наблюдателя и лег прямо на землю. Он чувствовал себя таким разбитым и измученным, что в эту минуту хотел лишь одного — забыться хотя бы на короткое время. Но мрачные мысли, будто тяжелые жернова, наплывали одна на другую и не давали вздремнуть. Когда же наконец отошли в безвесть все тревоги и хлопоты и он медленно погрузился в нежную, сладковатую купель, ему послышался крик:

— Удача, командир!

Заграва не успел спросонок понять, почему так кричит Маршуба, как Новохатский сунул ему в руки неказистый бумажный сверток. Василь механически развернул его, окинул беглым взглядом — в верхнем левом углу заметил знакомые очертания характерных плакатных букв, составлявших два слова — «Красная звезда». Но самое главное, что дошло и четко врезалось в его сознание, это — отчетливый курсивный призыв над колонтитулом: «Смерть немецким оккупантам!» А чуточку правее — будто приказ каждому, кто взял в руки номер газеты: «Не знать страха и паники в борьбе с врагом! Упорно защищать наши города и села, смелыми ударами истреблять оккупантов!»

У Василя сразу же полегчало на душе: да ведь это же родная советская «Звездочка»! Дрожа всем телом, он вдыхал знакомый запах типографской краски, вслушивался, будто в музыку, в шорох бумаги. Одного взгляда ему хватило, чтобы постичь содержание всей страницы. Передовица «В горах», под ней подверстана информация о вручении ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» каким-то старшим лейтенантам В. П. Карпову, В. М. Голубеву и капитану П. А. Тарану, а сбоку — вечерняя сводка Совинформбюро за 25 августа об оборонных боях в районе Клетска, Котельникова, Краснодара, корреспонденция из действующей армии под стенами Сталинграда…

— Так, выходит, Яков не ошибся — партизаны побывали все-таки в Пекарях?

— Почему побывали? Они и сейчас там. Похоже, ночевать собираются.

— Ура, хлопцы! — все вскочили на ноги, чтобы немедленно направиться в село.