Белый морок. Голубой берег

Пока их отряд консервировался под Змиевым валом, партизаны своими хаотическими акциями всячески демонстрировали, что испарились из Полесья невесть куда и оттуда высылают диверсионные группы. Ныне же весь ход событий подсказывал: отряду нужно активизировать действия, чтобы этой своей активностью засвидетельствовать фашистам, что партизаны имеют намерение развернуть в крае настоящую войну. Именно об этом он и доложил командирам, сказав вдобавок:

— Одним словом, я за то, чтобы, покидая Киевщину, так хлопнуть дверью, чтобы у оккупантов все стекла в окнах повылетали! Необходима целая серия громких операций. Но совершать их одновременно с выходом в рейд считаю лишним и рискованным. Сначала необходимо хорошенько прикрыть дверь, а уж потом — в дорогу…

Некоторое время Артем обдумывал услышанное, а затем встал, зачем-то взъерошил густо поседевший за последние недели чуб и, взвешивая каждое слово, начал, будто перед суровыми судьями:

— Что ж, друзья, вопрос предельно ясен. Обстановка требует, чтобы мы как можно скорее оставили дорогой всем нам край, где мы, бывшие подпольщики, сделали первые шаги на партизанской ниве и, умываясь собственной кровью, выросли в боеспособный отряд. Были у нас здесь и успехи на боевых дорогах, были и горькие неудачи, омраченные тяжкими потерями. Однако уверен: никому из нас после победы не будет стыдно смотреть людям в глаза. Пусть мы не все сумели сделать, чего от нас требовала жизнь, но мы, обучаясь на собственном опыте, делали то, что только в наших силах. Но все же мы действительно малость засиделись под Змиевым валом, и самое разумное в теперешних условиях — податься за Припять в белорусские пущи, пока тут хотя бы немного не уймется эсэсовская вьюга. Не бежать, а именно отойти, с тем чтобы установить связь с соседями, а через них и с Большой землей, позаимствовать у них боевой опыт, собраться с силами, дабы потом возвратиться сюда и огненным валом прокатиться по всему Приднепровью…

— Правильно говоришь, Артем: уходим, чтобы возвратиться! — подтвердил комиссар.

— Согласен с вами, друзья, перед дорогой нам действительно необходимо хлопнуть дверью. И громко хлопнуть! Надеюсь, что если одновременно совершить налет на малинские пристанционные склады, разгромить стаю «пугачей», устроить несколько диверсий на железных дорогах, это произведет надлежащий эффект. Что же касается того, чтобы учинять такой тарарам одновременно с началом рейда… Как хотите, но этот вариант таит в, себе целую кучу неожиданностей, накладок, путаницы. Нет, мы не станем одновременно гоняться за семью зайцами. Мы подстрелим их по очереди! Итак, выступаем не сегодня вечером, а завтра ночью. Или, может, есть еще какие-нибудь возражения? Возражений не было.

— Тогда, Даниил, готовь приказ о выходе в рейд, я займусь формированием диверсионных групп, а Витольд Станиславович пускай отдохнет часок-другой и готовит петлю для «пугачей»…

Из командирской палатки Ксендз в самом деле вышел с твердым намерением малость вздремнуть перед поездкой в местечко Базар. Но неожиданно увидел сгорбленного Олеся Химчука, который сидел на каком-то пеньке у входа в его пещеру. Ксендз нисколько не сомневался, что именно пригнало сюда парня в такую рань, поэтому пригласил в свою слепую обитель.

— Нам с вами страшно повезло, Олесь! Несмотря на всю сложность, предложенная вами операция все же состоится. Так что поздравляю!

— И на когда же она назначена? — волнуясь, прошептал Олесь.

— На завтрашнее утро. Но уже сегодня после полудня мы должны встретиться возле переправы через речку Звиздаль с главным «пугачом». Так что готовься!

Олесь уже давно был готов к поединку с Тархановым.

— Коррективы в предыдущий план внесены значительные?

— Практически никаких. Самое существенное изменение: вы не везете Тарханову никакого пакета с директивами. Нашему радисту удалось не только перехватить их радиодонесение в Киев, но и установить с ними связь. Следовательно, достоверность ваших полномочий будет подтверждена в следующий сеанс радиоигры. И это очень важно! А что касается словаков, маршрута перехода «пугачей» и места нашей засады — все остается в силе. Вы довольны?

— О чем вы спрашиваете, Витольд Станиславович! — всплеснул ладонями Олесь. — Я ведь так истосковался по настоящей работе, так изболелся душой… Не знаю, как и благодарить вас.

— Благодарить не надо. Давайте лучше отдохнем немного перед дорогой. Потому что вряд ли скоро придется поспать…

XXVII

Километры, километры… Сколько их, пыльных и тревожных, уже прошуршало под колесами «опеля»?