Белый огонь

— Что происходит? — тихо спросила Бланка, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую, пытаясь понять внезапно наступившую зловещую тишину.

Лавиани продолжала отступать к щели в стене, увлекая за собой Шерон, но Тэо остался на месте.

— Мальчик, что ты делаешь? — не разжимая губ, произнесла сойка с окаменевшим лицом.

— Ты ведешь себя так, словно встретила дикого зверя, — ответил он ей, понимая, что все это время гигант не сводит с него глаз. С него и только с него, словно всех остальных не существовало. — А он не зверь.

— Не зверь, — неожиданно произнес гигант, и голос его, невероятно высокий, чистый, такой звонкий и прекрасный, что поверить было нельзя в подобное, рассек тишину, словно острый клинок шелковый платок. — Что ты здесь делаешь, асторэ? Пришел увидеть упадок, что причинил нам? Или вновь решил пробудить тьму? Все закончится так же, как и прежде.

— Я не Вэйрэн.

— Ты асторэ. — Гигант резко подался вперед и ткнул в акробата когтистым пальцем, зло оскалившись, явив миру два ряда ровных острых зубов. Совсем нечеловеческих. — Мы не пойдем за тобой снова!

— Мы? — прошептала Шерон и повторила едва ли не с ужасом: — Мы?!

— Я не призываю идти за мной. — Тэо сам не знал, как ему удается, чтобы его голос звучал спокойно. Под босыми ступнями гиганта лежали камни величиной с добрую корову, и тот мог поднять любой из них, а затем бросить, превратив людей в лепешку. — Мы просто идем через эту землю.

— На север?

— На север.

— Там ничего нет, кроме мертвого камня, горячего пара и теней. Туда никто не ходит.

— Там опасно?

Гигант опустил плечи и расслабил руки, проворчав:

— Я не стану вам помогать. Уходите и не возвращайтесь.

Тэо помедлил, кивнул, дав знак остальным идти к стене.

— Асторэ! — окликнул их хозяин долины. — Кто из великих волшебников сейчас правит в Талорисе? Все так же один из потомков Эрдов?

— Я не знаю этих имен. Да и великих волшебников больше нет.

— Где же они?

— Пали.

— Пали, — эхом произнес гигант. — А таувины?

— Их тоже не осталось, — быстро проронила Лавиани.

— Пали, — снова повторило огромное существо, словно не веря в услышанное. — А предатель?

Друзья переглянулись между собой, не понимая.

— Голиб? — наконец догадалась указывающая.

Массивная голова склонилась:

— Да. Таково его имя среди людей.

— И его больше нет. Мир сильно изменился.

Он стоял, смотрел куда-то за горизонт, и темные глаза показались Тэо печальными. На людей гигант больше не обращал внимания, и когда акробат оказался по другую сторону стены, пробравшись через довольно широкий лаз, до него донеслось единственное слово:

— Пали…

Глава восьмая БРОДЯГА

О Шестеро! Будьте милостивы к тем, кто смел. К тем, кто отправляется в дорогу, чтобы спасти голодающих в городах, донеся им еду и воду в дни тьмы, когда мы плачем об утраченном Едином королевстве. Спасите их от теней и синих огней. От пожаров и гари, сочащейся с небес. От мэлгов, рыскающих в развалинах прекрасных дворцов волшебников. От лунных людей, охотящихся ради забавы черных сердец. От порождений магии, имен которых не знает никто из нас. От искари, ждущих на пустых трактах. И от жестокосердного Бродяги, что гуляет, где захочет, беря все, что увидит.

Молитва Эпохи Упадка. 32 г. после Катаклизма

Пожалуй, настал первый день, когда Дэйт больше не чувствовал боли.

Ребра перестали напоминать о себе каждую минуту, стоило ему лишь забыться, сделать вдох чуть глубже, чем следовало. Или во сне, когда он поворачивался с бока на бок и почти мгновенно просыпался — из-за ощущения, что кто-то ударил в грудь булавой.

Кости срослись, больше не докучали постоянным нудным и мучительным нытьем.

Отеки сошли с лица еще раньше, заплывшие глаза открылись, он снова мог видеть мир не через узкие щелочки, а синяки, иссиня-черные, стали сперва коричневыми, затем бледно-желтыми и почти полностью исчезли, остался лишь один, под левым глазом.

Нос зажил, кровоподтеки исчезли. Пальцы левой руки наконец-то могли сжиматься в полной мере и, не роняя, крепко удерживать предметы. Дэйт перестал страдать от простреливающих спазмов в предплечье.