Белый огонь

– Нет времени спорить с дураками, – повторила Катрин. – Будет слушаться меня, пока не уйдем подальше. Не собираюсь терять такой экземпляр. Ничего не умеющий тзамас, способный приручить кости и поднять лошадь. С первого раза. Большая удача.

– Это был его друг, – негромко проронил Мильвио. Он тоже не одобрял происходящее. – Сила дружбы и любви иногда творят чудеса.

– Темные чудеса, попрошу не забывать.

– Так нельзя, – хмуро произнес Дэйт. – Нельзя превращать людей в безвольных кукол.

Глаза Катрин стали колючими, и ему не понравилось выражение ее лица. Холод. Равнодушие. Плохо сдерживаемое раздражение. Даже злость.

– Идет война. На войне нет слова «нельзя». Так что заткнись, друг. Пока я еще помню, что ты именно друг. Я буду делать то, что считаю нужным, и лучше тебе не лезть с правилами рыцарей. Не будь рыцарей, мир бы не пришел к Катаклизму. Так что засунь свое неодобрение куда подальше, иначе я от тебя мокрого места не оставлю.

Мильвио произнес как ни в чем не бывало:

– Ты не сможешь держать его волю вечно. А он не сможет удерживать коня. Это убьет его уже через несколько часов.

Старуха наконец-то отвела взгляд от Дэйта, и он, не желая признаваться в этом даже самому себе, внезапно ощутил облегчение.

– Не убьет. Потрачу на него картинки, этого хватит, а там поглядим. Попробую научить его.

– Ему нужен настоящий учитель, Четвертая.

– Да ну? – сухо сказала Катрин. – Предлагаешь отправить на Летос и оставить там лет на двадцать?.. У нас нет этого времени. Простой выбор, Вихрь. Я думала, это будет твоя девчонка.

Его лицо стало суровым, а взгляд холодным.

– Она никогда не была предназначена для этого. И я бы тебе не позволил.

– Тогда не мешай. Нас осталось двое… Трое, но третьему давно плевать на всех. Так что лишь нам исправлять ошибки. Согласен?

Он лишь склонил голову, не собираясь спорить.

– Тем лучше для всех. Забираю его. Поедем на восток, а когда придет время – пришлю к тебе птицу. Береги себя, Вихрь. И ее тоже. Хочу увидеть ту, кто подарила смысл для твоей жизни.

С Дэйтом она не прощалась. Вместе с как будто спящим Эйрислом забралась на мертвого коня и скрылась в ночи.

Оставшиеся помолчали, глядя на зарево. Наконец Дэйт произнес:

– Тот ваш разговор. Я знаю, кто она. Сложно было не понять. А ты? Ты такой же?

Мильвио посмотрел на него с улыбкой, пожал плечами:

– Полагаю, что давно уже нет.

Южанин не спешил ничего объяснять. Бывший глава охраны герцога мрачно произнес:

– Это происходило в Горном герцогстве, теперь началось в Фихшейзе. Тьма наступает.

– К сожалению.

– Мне нет смысла ехать в Алагорию. Тьма придет и туда, а вы хотите ее остановить, хотя я и не понимаю как. Быть может, моя помощь тебе пригодится, друг?

Мильвио долго смотрел на него, а затем протянул руку.

Глава одиннадцатая Гроза

Однажды юная указывающая нашла раненого шаутта, и в ней проснулась жалость, ибо все существа, даже темные, достойны жизни. Так говорилось в сказках, что читала ей старая няня. Шаутт был прекрасен и так же юн, как она, и указывающая влюбилась в него, слушая слова, полные любви. Няня, узнав о том, что сделала девушка, сказала, что расскажет об этом таувину. И указывающая убила ее, ведь иногда любовь требует решительных действий, и отдала тело несчастной шаутту, дабы насытить его. И когда он стал здоров, то обнял указывающую, благодаря за помощь, шепча ей, что теперь они будут вместе, станут единым целым.

Шаутт сдержал обещание, пожрав свою спасительницу, а кости ее раскидал по вересковым пустошам в назидание глупцам, что верят в сказки.

«Ночные истории герцогства Летос»

Гроза, точно карифский кот, уже несколько дней ходила на мягких лапах вокруг замершего Пубира, то и дело глухо ворча, но не решаясь на что-то серьезное. Она заставляла людей поглядывать на небо, а обезьян, прятаться в развалинах древних крепостей, нервничать и устраивать драки между собой.

Лиловые тучи с набухшими животами, которые на закате золотились от света растерянного солнца, на мгновение появляющегося, прежде чем спрятаться за горами, обещали скорый дождь. Это пугало рыбаков, они не решались отправляться далеко в море, и оттого их улов оставался скудным, кошельки пустыми, а настроение совершенно отвратительным.