Белый олеандр

Я помотала головой, приоткрыла рот, стараясь сделать глупое лицо, будто не понимаю, к чему он клонит. Выясняешь, не устраивала ли она мне свиданий с одним из своих мужчин? Представляю себе Оливию, подающую меня хозяину «БМВ» на блюде для торта, как Вайолет в «Прелестном дитя»! Я чуть не рассмеялась ему в лицо.

— Она тебе говорила когда-нибудь, чем зарабатывает на жизнь? — спросил он, поглаживая щетинистые усы.

— Кажется, она занимается поставками продуктов. — Я и сама не понимала, откуда это взялось.

— Вот кусок дерьма! — выкрикнула Марвел с того места, где она разговаривала с молодым полицейским. Глаза у нее сузились, рот стал кривой от отвращения.

Я повернулась спиной к бирюзовому дому, чтобы Марвел не могла прочесть мои слова по губам.

— Марвел ее терпеть не может, потому что она красивая и у нее нет детей, за которыми надо смотреть. Вечно обзывает ее разными словами — шлюха, черномазая. Это нехорошо, но что я могу сделать, я же только приемная дочь. Она всех соседей обзывает, любого спросите. Этот латинос вонючий, эта сука еврейская. Ее все ненавидят.

Он и сам, этот офицер Занудский, наверняка говорил, дергая себя за ухо, и «козел» и «черномазый», но не при свидетелях.

Меня отослали обратно в дом. Я видела в кухонное окно, как Schutzstaffel шагают через сад Оливии, стучат в ее дверь. Через пять минут они вернулись.

— Вы что, не арестуете ее? — послышался крик Марвел.

Патрульная машина медленно двинулась по улице. В ней не было Оливии Джонстоун.

Остаток рождественских каникул прошел без происшествий, но Марвел следила за мной, как за вором в магазине. Никаких «заскоков» на рынок или в библиотеку, никаких «подготовок к урокам». Правда, она почти перестала кричать на меня. Просто приказывала сделать то или это, как раньше, и всеми возможными способами показывала, что относится ко мне как к рабыне. Под Новый год она оставила меня одну сидеть с детьми, но четыре раза звонила и проверяла, на месте ли я. Мои звонки Оливии и сообщения на ее автоответчике оставались без ответа.

15

В первый школьный день после зимних каникул, сидя на третьем уроке, я получила желтый бланк вызова в дирекцию. Там была сотрудница Службы опеки — полная, с кислым лицом, — и заместитель директора. Не глядя мне в глаза, заместитель директора велел забрать вещи из школьного шкафчика и выложить учебники на стол. Женщина из Службы опеки сказала, что моя одежда и остальные вещи уже у нее в машине.

Я достала из шкафчика спортивную форму, выложила книги на стол. Происходящее оглушило меня своей неожиданностью, но не удивило. Как это похоже на Марвел — вызвать Службу опеки, пока я в школе, без всякого предупреждения. Как просто — вот я была в доме, и вот меня нет. Исчезла. Никто из них больше меня не увидит, и попрощаться с Оливией я не смогу.

Сотрудница Службы опеки, мисс Кардоса, пилила меня всю дорогу до города по трассе Вентура.

— Миссис Тёрлок мне все рассказала. Что ты принимала наркотики, шлялась где попало. А в доме маленькие дети! Ничего, я подыщу тебе место, где ты научишься себя вести.

Мисс Кардоса была отталкивающе безобразна — квадратное лицо с жестким упрямым подбородком, бугристая кожа. Я не собиралась с ней спорить. Я вообще не собиралась больше ни с кем разговаривать.

Интересно, как Марвел объяснит детям, почему я не пришла домой. Скажет, наверно, что я умерла или убежала. Хотя нет, это же Марвел, любительница поздравительных открыток, красящая волосы за закрытой дверью. Она выдумает что-нибудь совсем другое, умилительное, нарисует им картинку с сувенирной тарелки «Франклин минт» — что я уехала жить к бабушке в деревенский домик, вокруг пасутся пони, и мы целый день едим мороженое.

Хотя было больно смотреть правде в глаза, мне пришлось признать, что Оливия, скорее всего, вздохнет с облегчением. Она будет скучать обо мне, но совсем чуть-чуть. Сокрушаться о ком-то — не в ее стиле. Слишком много денежных мешков стучатся к ней в дверь. Она будет любить скорее свитер, чем человека. Обхватив себя руками за талию, вцепившись в бока, я ударила локтем в дверцу машины. Будь у меня побольше сил, я выбила бы ее и вывалилась под колеса трейлера, едущего вслед за нами.

Новый дом оказался в Голливуде. Вилла в стиле «Крафтсман», темного дерева, с большим крыльцом под навесом. Слишком хорош для приемных детей. Интересно, в чем тут дело. Мисс Кардоса была в приподнятом настроении, без конца расстегивала и застегивала сумочку. Дверь открыла девочка-латиноамериканка с длинной косой. Окинула меня настороженным взглядом. В доме было полутемно — окна прикрыты тяжелыми шторами. Деревянные стены блестели свежей полировкой, пахли лимонным маслом.

Через минуту вышла приемная мать, элегантная, с безупречной осанкой, в темных волосах модная светлая прядь. Она пожала нам руки. У мисс Кардосы загорелись глаза при виде ее изящного костюма и тонких высоких каблуков.

— Que pasa con su cara? — Приемная мать спросила, что у меня с лицом. Мисс Кардоса пожала плечами.