Белый олень

И все же, пока Казимир молчал, меня одолевали мысли, что не всегда было хорошо. Когда отец был жив, и мы тихо жили в Хальц-Вальдене, я думала о еде, как нам выгоднее все продать, не стало ли колену отца хуже. Теперь я беспокоилась о воде. Хватит ли нам воды? Принц пил больше, чем я, привыкший, что слуги потчуют его вином, как только ему захочется. Я не знала лес в этой части, так далеко мы не заходили, а потому я не знала, где есть реки или ручьи. Я знала только, что лес делится на части, схожие с временами года. За пару шагов температура здесь могла измениться с теплой на холодную. Правила всего мира не действовали в лесе Ваэрг.

Около полудня мы остановились и поели. Я вытерла Анту и убедилась, что он в порядке. Казимир заботился о своей лошади. Он не бил ее, как это делали другие всадники. Вместо этого он снял седло и вытащил репья из ее гривы. Я хоть не застряла в лесу с грубияном.

— Ладно, — сказал он, пока мы ели скромный обед. — Это уже смешно. Мы не можем идти и не говорить. Если я тебя разозлил, то мне жаль, я не хотел так говорить. Ты не воняешь, и ты не грубая.

— Отлично, — ответила я, откусывая хлеб. Он зачерствел.

— А ты? — сказал он. — Ничего не скажешь?

Я пожала плечами и отвела взгляд.

Казимир вздохнул.

— Тебе не нужно называть меня «ваше высочество». Я не чувствую себя принцем, особенно, в этой грязной одежде.

— Отец говорил, что не важно, как ты выглядишь и во что одет. Важно, кто ты есть, — от засохшего хлеба остался кислый привкус. И живот недовольно урчал я начала задумываться, не был ли хлеб причиной.

— Он был умным человеком, — сказал Казимир. — Тебе его не хватает.

Глаза обожгло, и к горлу подступил комок. Я поднялась и сунула хлеб обратно в сумку на седле Анты.

— Пора идти.

— Но я еще не доел…

— Я сказала, пора идти.

Не стоило так говорить со знатью. Он явно за такое меня накажет, когда вернется к королю. Я покачала головой. Все же я поступила глупо. Почему я не могу держать язык за зубами?

— Ладно, — сказал принц. — Но ты все же грубая.

Мы направились дальше через деревья с опущенными ветвями. Мы были все глубже в лесу, и я не узнавала деревья. Они были слишком высокие для дуба, а листья были слишком маленькими, да еще и с зазубренными краями. Если я не смогу распознавать растения, будет сложнее искать еду. Придется рисковать.

Когда Казимир понял, что я позволяю зайцам убегать, он отобрал мой лук и стрелу и начал охоту. И хотя я этого не сказала, но я была благодарна. И, несмотря на мою браваду ранее, он не стал подкалывать мое неумение охотиться. Вскоре у нас был заяц, которого можно будет пожарить на ужин. Лес был тихим, слишком тихим, как по мне, это спокойствие нависало, как грозовая туча. Казимир ехал впереди с луком в руке, ожидая движения в лесу. Так я осталась наедине с мыслями, а потом начала скучать по его болтовне.

Мы шли по следам и обнаружили брошенный лагерь. Они забросали костер грязью и сорванной травой. Казимир кивнул мне, говоря, что он видит эти остатки.

Неопытный взгляд и не заметил бы, но я часто ходила с отцом, так что видела, что они были здесь. Не было ничего, говорившего, что это зло. А же хотела узнать больше об этих убийцах. Я хотела убедиться, что они должны умереть, что они приносили жертвы дьяволу или вырезали что-то на деревьях. Может, так было бы лучше. Может, мысль о том, что его убили обычные люди, была бы хуже, чем если думать, что его убили злые люди.

Я разглядывала след их костра. Он был холодным, но другого я и не ожидала. Я выпрямилась и открыла рот.

— Да, да, идем дальше, я знаю, — сказал Казимир раньше, чем я обронила хоть слово. Он возвышался над Гвен. Его голос оборвался. — Если подумать, то здесь была моя Эллен, — мне не понравилось слышать так нежно произнесенное им ее имя. — Она была в цепях или в клетке. Она страдает и ничего не может сделать.

— Да, а ты можешь. Можешь развернуть Гвен и уйти туда, — сказала я. И повела Анту в том направлении. Принц молчал.

Чуть впереди среди деревьев я заметила шорох в кустах вокруг нас.

— Что это? — сказал Казимир.

— Шш! — я остановила Анту и прислушалась. Сердце было громко, мешая сосредоточиться. Вернулся страх. А если это туман? Я выхватила кинжал и крепко вцепилась в него.

Шорох стал громче, и я поняла, что он исходит справа, и повернулась туда. Мы были почти в чаще, повсюду были колючие кусты. Казимир попятился, освобождая дорогу. Я надеялась, что на нас не охотятся.

Я повернула голову на звук. Он прекратился.

— Может, стоит развернуться и найти другую дорогу, — предположил Казимир.

— Нет, — ответила я. — Скитальцы шли здесь. Они поломали ветки. Нам нужно идти здесь.

— У меня плохое предчувствие, Мей.

— Мы уже близко.

— А еще мы можем ошибаться, — возразил он. — Мы можем быть в опасности…

— Нет, путь один. На земле следы. Нужно идти, — я сжала ногами бока Анты, что он шел дальше. Олень не хотел, но я не отступала.