Белый олень

Когда я убедилась, что он выпил достаточно воды, я принялась за его раны. Его запястье было в ужасном состоянии, а у меня не было с собой бинтов. Все, что я могла сделать, — промыть рану от грязи и перевязать обрывками одежды, чтобы остановить кровотечение. Завтра я поищу травы, что, как говорил отец, можно было использовать как припарки, если я заблужусь в лесу. Когда раны Казимира были обработаны, я вытащила спальный мешок и уложила его недалеко от реки, костер согревал его. Он спал как младенец, его светлые ресницы отбрасывали тени на бледные щеки.

Я покачала головой. Ему здесь не место. Я должна быть одна, противостоять ужасам леса в одиночку, а он должен быть в Красном дворце со своей семьей, так почему я хочу, чтобы он проснулся? Почему хочу общения с ним, хочу говорить обо всем на свете?

Он перекатился на бок, зажимая коленями покрывало.

— Эллен, — прошептал он.

Я закатила глаза. Ну, конечно. Я дважды спасла ему жизнь, заботилась о его ранах, укутала как ребенка, даже покрывалом укрыла, а он все мечтал об Эллен, этой чертовой дочке мельника.

Нет, глупой была не она. А я. Чего я ожидала? Принца, что будет мечтать о грязной, тощей девушке с темной кожей? Я думала, что люди напишут о нас любовные истории? Конечно, нет. Разве могла там быть девушка с порезами на пальцах и ногах? Разве могла там быть девушка в изорванной и грязной тунике? Да никогда. Глупая ты, Мей. Полная дура.

Анта оставался у ручья, и я должна была обработать сперва его раны, а не принца. Что ж, больше я эту ошибку не повторю. Анта — мой давний друг. Я должна была выбрать его. Пока он тихо пил воду, я сняла с него седло и принялась проверять раны, откуда сочилась на его мех кровь. Порезов было много, но все их можно было вылечить. Я была благодарна богам, что все обернулось так. Все могло быть куда хуже.

Гвен пострадала сильнее. Ее бок дрожал под моими пальцами, когда я коснулась ее каштановой шерстки. Было несколько глубоких ран. Я промыла их, очищая от грязи. Их бы смазать и перевязать, но во тьме трав не найти.

Наконец, я разделась и шагнула в ручей, вскрикнув из-за холодной воды, попавшей на свежие раны. Вода едва доставала мне до середины лодыжки, я шипела от боли. Когда тело привыкло, я промыла раны, синяки, я терла, пока не убедилась, что очистила всю грязь, а потом направилась к костру. Я знала, что Анта и Гвен не убегут. Они были верными.

С теплом костра и одеялом под головой я быстро уснула. Я была слишком измотана, чтобы быть на страже, потому понадеялась на громкого Анту, который меня при проблеме разбудит.

Сознание проснулось раньше тела. Глаза открылись в предрассветный час, небо было серо-красного цвета, а трава покрылась росой. Анта и Гвен паслись. Он поднял голову и поприветствовал меня всхрапом. Я перевернулась на другой бок и встретилась взглядом с Казимиром, удивившись, что его глаза открыты и смотрят на меня.

— Привет, — сказал он. — Почему я здесь?

— Я принесла тебя на спине Анты.

— Как мы выбрались из лоз?

Я колебалась. Я не хотела говорить Казимиру о мастерстве.

— Я умудрилась достать кинжал и освободиться. А потом помогла тебе.

— Не знаю, как тебе это удалось, но спасибо. Я думал, что умру. Это ведь уже второй раз ты меня спасла?

Я пожала плечами.

— И второй раз завела в пасть опасности.

— У меня был такой приятный сон, — сказал он. — Свадьба, и Эллен шла ко мне в прекрасном платье с перьями и кружевом. Она была восхитительна. Но когда я проснулся, то понял, как далеко я, и как все глупо. Я так далеко от нее. Она похищена, а все из-за меня, из-за того, что от нее хочет королевство. А ведь ее заставляют выходить замуж за меня… ужасно. Но я этого так сильно хочу. В этом есть смысл? — он не дал мне ответить. Его глаза выдавали, что он был поглощен мыслями. — Конечно, смысла нет. Ты, наверное, думаешь, что я — романтик, одержимый свадьбой. Как можно так быстро влюбиться? Не знаю. Моя мать не любила отца. Когда я был маленьким, я пытался помочь им полюбить друг друга. Я оставлял подарки в комнате мамы и притворялся, что они от отца. Мелочи, вроде одной красной розы или коробки лучшего шоколада. Она не изменила чувств, меня выдал почерк. Думаю, нельзя заставить полюбить. Это само расцветает в тебе. Может, и я хочу заставить себя. Может, это я и делаю сейчас. А если я не люблю? Я ее едва знаю… Если я лишь хочу любить? — он замолчал и кашлянул, словно только сейчас понял, что я все слышала.

— Мне нужны ингредиенты для припарок, — сказала я, заставляя себя выбраться из теплого одеяла. Я ушла от Казимира со странной болью в животе, что явно не было связано с голодом.

* * *