Белый олень

Наложенные чары позволили мне добежать до самых границ Пермафроста по все больше и больше оживавшему лесу, пока не вынудили остановиться на самом краю, будто кукловод резко дернул за ниточки. Я не разговаривала с этим кукловодом больше недели, пока ярость не утихла, а ненависть не прошла. Сорен разрешил мне на опыте убедиться в эффективности связующих уз. Но какими бы жестокими ни были его методы, не вызывало сомнений, что он всегда защищал меня и относился с уважением, даже большим, чем я заслуживала.

Кто знает, вдруг он с самого начала вынашивал этот коварный план? С той самой секунды, как Лидиан бросил истерзанную рабыню к его ногам. Может, он сразу разглядел, кем я стану. Или гоблинские инстинкты подсказали, что перед ним – родственная душа, потенциальный друг. Не думаю, что Сорен играл со мной, в отличие от дяди, в нем просто не было садистских наклонностей. Нельзя отрицать, что по-своему он даже обо мне заботился, как и я по-своему ценила его. Гораздо легче было, когда моей единственной эмоцией являлась слепая ненависть.

– Остановимся здесь, – сказала я. – Прими позу для стрельбы, а я посмотрю.

Рекке стянула со спины лук и вытянулась в стойку, от сосредоточенности высунув маленький розовый язычок. Несмотря на горькие размышления, вид юной девушки, усердно старавшейся выполнить мое поручение, приподнял с моей души груз, который я даже не осознавала до этого. В ученице проглядывали чистота и невинность, заставившие меня невольно позавидовать ей. Уже не помню, когда встречался мне подобный набор качеств, и уж точно не в гоблине.

Девушка широко расставила ноги, направив обе ступни слегка внутрь, локти опустила параллельно тетиве и закрыла один глаз. Руки тряслись от усилий держать лук натянутым на уровне груди.

Я вздохнула. Она вовсе не преувеличивала, когда говорила, что плохо стреляет.

– Хорошо, – прокомментировала я. – Прежде всего ступни поставь прямо. А еще ноги должны быть на одной линии, либо разверни бедра, либо встань по-другому. – Рекке нахмурилась, но кивнула и изменила положение. – А еще локоть должен находиться на том же уровне, что и вся рука. Не выше, не ниже. Убедись, что держишь его прямо, иначе стрела отлетит и ты поранишь внутреннюю часть предплечья. – Я коснулась запястья ученицы, опуская его до правильного положения. – Тетиву держи натянутой, а упор смести с груди на уровень подбородка. – Я поправила ее хватку на луке. – Оба глаза оставь открытыми. Знаю, что некоторые велят прицеливаться ведущим глазом, но если будешь смотреть обоими, то расширишь угол обзора и натренируешь недоминирующий. – Девушка выполнила мои указания, с трудом удерживая тетиву натянутой. – Теперь прицелься в дупло того дуба, – я махнула в сторону дерева в нескольких метрах от нас, – и стреляй.

Она так и сделала. Стрела со свистом разрезала воздух и с глухим стуком вонзилась в ствол. Не совсем в дупло, но достаточно близко к нему.

Рекке широко улыбнулась, обнажив заостренные зубы. Хель бы вас побрала, зачем вам столько клыков? Однако все следы неприязни исчезли при виде подпрыгивавшей девушки.

– У меня получилось! – весело воскликнула она. – Давай еще раз!

* * *

Пару часов до рассвета мы провели, упражняясь в стрельбе по любым мишеням, которые видели. Рекке быстро училась и ни одну поправленную мной ошибку не повторяла дважды. Стрелы попадали все ближе и ближе к цели, пока я не убедилась, что девушка достаточно хорошо управляется с луком, чтобы настоящему врагу было чего опасаться. Если она продолжит тренироваться, то через несколько лет может превзойти в мастерстве даже Сорена, который хоть и неплохо стрелял, однако предпочитал свои мечи из-за проблем с глазами, чересчур долго приспосабливавшимися к смене освещения. Если Рекке, конечно, проживет эти несколько лет. Я встряхнула головой, стараясь отогнать мрачные мысли, чтобы не портить хорошее настроение.

Как только солнце начало выглядывать из-за горизонта, мы прекратили занятие.

– Нужно возвращаться, пока нас не хватились. А по пути подстрелить что-нибудь на завтрак, – предложила она.

Я кивнула.

Однако по пути в лагерь я заметила, как напряглись плечи Рекке. Она остановилась возле нескольких деревьев, дожидаясь меня. Я подошла, хрустя покрытыми инеем листьями.

– Что такое?

– Этот запах… – Она нахмурилась, не в состоянии подобрать слова. – Не знаю, что-то не так.

Я глубоко вдохнула. В воздухе витал слабый медный дух, словно давно лежащее мясо. Мы стояли с подветренной стороны, так что каков бы ни был источник запаха, он находился недалеко.

– Держи лук наготове, – велела я и направилась вперед со стрелой на тетиве.

Рекке кралась вслед за мной, ступая бесшумно, как мышь. Вонь разложения постепенно усиливалась по мере нашего продвижения сквозь заросли ежевики и через рощицу чахлых, похожих на скелеты деревьев. Рядом со стволом одного из них виднелась лужица засохшей крови. Я задрала голову и увидела насаженный на острые ветки труп гоблина.

Девушка судорожно вдохнула, прежде чем взять себя в руки.