Белый отель

В свой первый выходной, Лиза посетила мессу в Соборе, но грандиозное сооружение давило на нее, и она твердо решила больше здесь не появляться. Все слишком официально. Она предпочитала маленькие неприметные храмы на окраинах: там намного легче проникнуться верой. Даже в Вене слишком много католиков, и все же там Церковь не присутствует всюду, как в Италии. Невозможно верить в насаждаемую повсеместно и непоколебимую в своей уверенности доктрину. Даже «Тайная вечеря» Леонардо, которая украшала монастырь неподалеку, заставила содрогнуться. Безупречная симметрия. Люди едят совсем не так.

Наверное, чем ближе ты к Богу, тем труднее в Него поверить. Вот причина предательства Иуды, и истории с Петром. Возвращаясь в отель под свежим впечатлением от «Тайной вечери», ей пришлось пройти мимо стоящих в ряд на краю улицы зловонных писсуаров. Хотя она отвернулась и ускорила шаг, краем глаза заметила две торчащие над верхним краем жестяной «коробки» головы. Мужчины с грубыми, обветренными лицами оливкового цвета, переговаривались как ни в чем не бывало. Она поздно спохватилась, и в голову успела прокрасться кощунственная мысль: вот стоят Иисус и Иуда с задранными хитонами, облегчаясь после последней трапезы, и увлеченно беседуют между собой. Как, наверное, трудно было Иуде, одному из приближенных Иисуса, признать в Нем Сына Божия. Еще труднее Марии на небесах рядом с Ним. Значит, для Него самого это тем более невозможно. Торчать там как какой-нибудь Борис Годунов… Его, наверное, давно тошнит от всякой «священной» фальши.

Бунтарский порыв прошел, но оставил ее в мрачном настроении. Перед тем как написать открытку тете, она внимательно посмотрела на картинку: нечеткую фотографию Плащаницы, хранящейся в Турине. Лиза не впервые видела ее репродукцию, и часто размышляла, действительно ли это подлинный плащ Иисуса. Но здесь такие мысли воспринимались по-другому, ведь реликвия находится совсем недалеко. Она решила, что, если посмотрит на нее вблизи, снова обретет веру, и когда выдался еще один свободный день, поехала в Турин.

Она взяла с собой Люсию, свою дублершу, — девушку из хора, чей катастрофический провал в роли Татьяны стал причиной срочного приглашения Лизы. Уроженку Ломбардии с роскошными иссиня-черными волосами, сочными алыми губами и лучистыми черными глазами, прикрытыми длинными ресницами, выбрали скорее за внешность, чем из-за ее вокальных данных. Никто не ожидал, что Серебрякова, знаменитая своим железным здоровьем, заболеет хоть на одно выступление. Но судьба подарила Люсии шанс стать звездой, и она его упустила. Гордые родители и шестеро братьев и сестер в тот вечер стали свидетелями того, как ее освистали. Лиза хорошо понимала, какое ужасное унижение перенесла девушка, и приложила немало сил, чтобы сблизиться с ней и попытаться хоть немного восстановить веру в себя. Опасаясь показаться навязчивой, она повела себя подчеркнуто строго и «официально», заявив, что хочет порепетировать с ней несколько арий. Девушка, естественно, вначале держалась отчужденно и даже недружелюбно; но она страстно любила музыку. Часы, потраченные на разучивание партитуры и совместные репетиции, оказались настолько захватывающими и важными, что девушка совершенно изменила свое отношение к певице. Лиза, в свою очередь, с большим удовольствием помогала ей исправить недостатки в технике исполнения: у Люсии оказался неплохой голос, с помощью Лизы она добилась явных успехов. Если девушке снова придется выступать, теперь она вполне способна справиться.

Лиза считала эти уроки важными, потому что приступ астмы после первого выступления, — к счастью, продолжавшийся недолго, — заставил подумать о том, что когда-нибудь она не сможет появиться на сцене. Так что, кроме чистой благотворительности, у нее имелись чисто профессиональные причины помогать дублерше.

Теперь их связывала крепкая дружба, к которой у Люсии примешивалась немалая толика преклонения, а у ее наставницы — материнской нежности, ведь девушке не исполнилось еще и двадцати. Люсия была истовой католичкой и хорошо знала Турин; когда Лиза предложила вместе с ней совершить «паломничество», она с радостью согласилась.

И вот она перед ними. Конечно, подлинная Плащаница недоступна для глаз верующих, стоявших, как и они, когда были в Соборе, на коленях перед одетой в железо святыней. В музее висит ее точная копия в натуральную величину; четко видны следы от гвоздей и бичей, и даже подлинные черты Христа. Все это в свое время проявилось не на фотографии, а на ее негативе. Рядом с ними монахиня, по щекам которой струились слезы, не отрывала взгляда от отпечатка лица Спасителя. Вновь и вновь осеняя себя крестом, она бормотала: «Ужасно! Ужасно! Ужасно! Грешные люди! Грешные, грешные люди!» Лиза расчувствовалась. Изможденное, искаженное мукой, и все же величественное лицо и тело; руки, словно в порыве присущей человеку стыдливости, прикрывают гениталии. Пристально вглядываясь в изображение, она прониклась уверенностью, что видит подлинные черты Иисуса.