Белый рыцарь

Грейс никогда не открывала сумочку, даже чтобы просто заглянуть, до тех самых пор, пока не собралась покинуть Лондон и отправиться в Скайнигэл. Она знала, что в сумочке были деньги, но понятия не имела сколько. И была потрясена, когда обнаружила несколько монет по пять гиней, завёрнутых в четыре пятидесятифунтовые банкноты. Обнаруженное сокровище устранило последнее препятствие перед её отъездом в Шотландию, и с этого момента Грейс уверилась, что она и в самом деле поступает правильно.

Грейс и Аластер верхом на крепких горных пони пустились в путь через покрытые вереском холмы, через узкую зелёную долину, усыпанную колокольчиками, примулами и ветреницами. Они выехали к неглубокой лощине, меж склонов которой протекала речка Скиах — Летящая река. Мирная картина тронула трелями и цокающими выкриками ярко-красных клестов[43], которые при приближении путников вспархивали и начинали перелетать с места на место среди хвойных деревьев. На протяжении всего пути Аластер коротал время, рассказывая истории из своего детства, проведённого на этой земле, земле, на которой его прадед трудился более века назад.

— Вы рассказываете о своей любви к этому краю, как некоторые о любви к женщине, — заметила Грейс, с непринужденностью сидя в дамском седле, в то время как её пони сам выбирал дорогу на узкой тропинке. — Аластер, вы никогда не были женаты?

Аластер мгновенно замолчал — что было ему несвойственно, — и Грейс укорила себя за излишнее любопытство.

— Я сожалею, мне не следовало спрашивать вас о чём-то столь личном. Это не моё дело.

— Нет, миледи, нету ничего предосудительного в вашем вопросе. — Он покачал головой. — Просто я долгое время не думал об этом. Нет, миледи, я никогда не был женат. Подумывал в своё время, даже опустился на колено и попросил её руки.

— Она отказала вам?

— Нет, миледи, вовсе нет. Изабел согласилась, и мы даже готовились пожениться на будущее лето. Мне нужен был ещё год, чтобы закончить обучение. Но когда я уехал в университет в Эдинбург, она стала нетерпеливой. Она хотела, чтобы мы поженились как можно скорее, но я не мог бросить учёбу. И тогда Изабел написала мне, что решила выйти замуж за другого, — он запнулся и договорил еле слышно: — Очевидно чувства её оказались не настолько сильными, как я полагал.

Грейс были прекрасно известны муки любви к человеку, который не питает ответных чувств.

— Мне так жаль, Аластер.

Он улыбнулся:

— Aye, последние десять лет она живет в Новой Шотландии, но пока я жив, я ник’да не забуду, как увидел её в первый раз. Это случилось на кейли[44] и каждый, кто жил поблизости, пришёл, чтобы петь и танцевать. Я раньше никогда не встречал Изабел. Я впервые заметил её, когда она пела старошотландскую балладу. Изабел обладала самым прекрасным голосом, который я когда-либо слышал прежде, да и после. Я был поражён. Также как и каждый, кто слушал.

Его лицо приняло сентиментальное выражение, а пони между тем самостоятельно продолжали продвигаться по дну узкой горной долины. Аластер с тоской устремил взгляд вдаль, тихо напевая с выраженным акцентом, который до сего момента скрывал:

Гнал он коз
Под откос.
Где лиловый вереск рос,
Где ручей прохладу нёс, —
Стадо гнал мой милый.
Дрозд нам песню вечерком
Просвистел над тем ручьём.
Коз закрой — и мы пойдём
Погулять, мой милый.[45]

Они ехали по долине, каждый погружённый в свои мысли. Слушая, как Аластер поёт, Грейс внимала не столько словам, сколько любви, которая так явственно слышалась в них, любви, которую он сохранил к девушке, разбившей его сердце много лет назад.

Некая часть её хотела бы знать, думал ли когда-нибудь Кристиан о ней так, как она о нём, спрашивая себя, что было бы, доведись им встретиться при других обстоятельствах. Эти мысли закрадывались к ней в голову куда более часто, чем ей бы хотелось признаться, когда она лежала ночью без сна, глядя сквозь окно на луну. Она задумывалась, вспоминал ли Кристиан, как и она, хоть когда-нибудь о той близости, что они разделили друг с другом, о тех чувствах, что принесло их единение. Она знала, что страсть, которую они столь мимолётно разделили, тронула его — возможно не так глубоко как её — но должно же было быть в ней что-то такое, что заставляло его возвращаться к ней снова и снова. Грейс ни за что не поверит, что это было простое соитие, ведь если он так сильно ненавидел то, что она вошла в его жизнь, чтобы занять в ней своё место, то он с лёгкостью смог бы получить удовольствие на стороне. Но он так не поступил. Осознание этого оставляло у неё в сердце маленькую крупицу надежды.