Белый шум (СИ)

— О да, тут забудешь, — она покосилась на Невилла, как на живое напоминание обо всех ее делах, и закатила глаза.

***

Дни слились в одну сплошную серую полосу, на фоне которой черными пятнами выделялись истерики Лестрейндж. Они приходили к ней каждую ночь, и тогда Невиллу приходилось снова и снова убаюкивать ее, утешать, а сердце разрывалось от жалости и неспособности хоть как-то ей помочь. Из-за этого он постепенно забывал, кто она, кем они были до того, как пересекли черту Смерти, сколько боли и страданий она принесла в мир. Образы друзей становились все более размытыми, воспоминания о школе, Министерстве, больнице Св. Мунго растворялись в белом тумане, и уже не могли пробиться через шипение и щелчки. Все забывалось, все уходило, и только Лестрейндж со своими ночными припадками оставалась настолько настоящей, что от ее реальности резало глаза.

Она все же простыла — гордость не позволила ей принять из рук Невилла трансфигурированные туфли, и около недели Лестрейндж провела в постели. У нее была горячка, и Невилл потерял счет часам, которые провел в попытках остановить ее истерики. Он свыкался с мыслью о том, что нормально она засыпает только в его руках, и теперь ему начало казаться, что Лестрейндж об этом догадывается.

День ее выздоровления Невилл праздновал как день своего освобождения. Лестрейндж за время болезни выспалась настолько, что три ночи кряду не могла уснуть, а это значило избавление на целых три ночи от ее припадков. Ему наконец-то удалось выспаться, и мысли о том, что все впустую, появлявшиеся в последнее время с завидным постоянством, отступили. На четвертое утро Невилл проснулся с ощущением того, что готов к борьбе.

— Я хочу гулять, — Лестрейндж капризно надула губы и посмотрела за окно. — Хвосторога тебя дери, тут есть лес, можно хотя бы просто побродить между деревьями.

— Думаешь, твое искупление растет там, как грибы? — с усмешкой спросил Невилл. — Если честно, я бы не стал туда идти. Этот лес не внушает доверия.

— Ну и сиди здесь, как чахлый гоблин, — Лестрейндж топнула ногой. — А я пойду в лес.

— Счастливо, — Невилл отвернулся. Они каждый день препирались, спорили, ругались. В конце концов Невилл неизменно оказывался чахлым гоблином, троллем с палочкой, предателем крови — Лестрейндж не скупилась на выражения. Сам он пару раз не остался в долгу и прошелся по ее Азкабанскому прошлому, после чего Лестрейндж разразилась тирадой о том, что он не понимает, над чем смеется, и в итоге обиделась и не разговаривала целый день.

Теперь, глядя на тонкую фигуру Лестрейндж, приближавшуюся к кромке леса, Невилл думал о том, что ее внезапная прогулка сулит ему два часа спокойствия. Он подумал о том, что неплохо было бы выпить горячего шоколада или чая, и спустился вниз.

— Странная у тебя спутница, — бармен подал Невиллу чашку, над которой вился ароматный пар.

— Да, есть такое.

— Я бы уже уехал от такой, — бросил бармен, наблюдая за реакцией Невилла.

— А что, так можно? — тот удивился.

— Да, в ряде случаев. На моей памяти было трое человек, которые просто не находили общих точек со своими подопечными, никак не могли на них повлиять.

— И что они сделали? — спросил Невилл, понимая, что это похоже на их с Лестрейндж случай.

— Они? Просто вышли к рельсам, — коротко ответил бармен. — Конечно, когда поезд подъехал, им пришлось разбираться с его служителем, но двое из троих не вернулись. Сели на поезд. Я не знаю, нашли ли им нового подопечного или же просто увезли в тихую гавань.

— А тот один, что вернулся?

— О, он вскоре уехал, но уже со своим подопечным. Дело в том, что бедняга не увидел, когда его спутник успел встать на путь исправления. Так что ты отсюда уедешь в любом случае — это лишь вопрос времени и твоего терпения. А вот она рискует остаться.

— Я очень бы не хотел бросать ее здесь, — пробормотал Невилл, словно оправдываясь. — Но она невменяемая. Ничего не слышит, постоянные крики. Она не хочет понять, осознать, сколько принесла зла в мир. Я не могу с ней справиться.

Он поставил пустую чашку на стойку и медленно побрел в свою комнату.

— Если тебе это поможет, нужно просто выйти к рельсам, — крикнул вдогонку бармен.

Невилл уже пересек коридор и коснулся ручки двери, когда его сердце обуяла необъяснимая тревога. Что-то манило его в лес, звало, требовало немедленно отыскать Лестрейндж и вернуть ее в комнату. Невилл постоял несколько мгновений у двери, а потом бросился к выходу из гостиницы.

Стоило ему выскочить на улицу, как он услышал страшный, нечеловеческий крик, доносившийся из леса. Невилл узнал крик Лестрейндж, но не мог понять, почему в ее голосе ему слышатся щелчки и шипение.