Белый ветер

Левашов понял мгновенно. У кого-то не раскрылись парашюты, ни основной, ни запасной, что было странно, потому что прыгали не перворазники, а как раз солдаты опытные, имевшие уже по нескольку прыжков.

Одновременно с мыслью еще быстрее сработала привычная реакция: Левашов с силой потянул стропы, чтобы избежать столкновения.

Но когда падавший пролетал мимо, Левашов молниеносным движением схватил вившийся за ним змейкой нераскрывшийся парашют и, напружинив мышцы, удержал его. Он почувствовал жестокий рывок, острую боль в плече и отчаянным усилием торопливо обмотал вокруг себя бесполезный шелковый хвост.

Все это произошло буквально в секунду, и проанализировать происходящее он не успел. Он только особенно внимательно и осторожно следил за приземлением — необычным приземлением двух человек на одном парашюте — спасенного и спасителя.

Их сразу же окружили. С воем примчалась никому не понадобившаяся санитарная машина, прибежали офицеры, бледные от волнения.

Левашову жали руки, тискали его, обнимали, поздравляли. Солдат, у которого не раскрылся парашют, ошалело крича и размахивая руками, рассказывал, как все произошло, без конца повторяя: «Ну, лейтенант! Ну, дал лейтенант! Если бы не лейтенант…» Сумасшедшим восторженным взглядом он смотрел на Левашова.

А офицеры разглядывали парашют, и в их глазах восторга не было. Случилось чрезвычайное происшествие, редчайшее и непонятное. Оно породило героя. Но ведь был и виновник! Кто? Почему? Как такое могло произойти?

Десятки людей потом разбирались в этом. Бесчисленным проверкам и перепроверкам подвергались парашюты, подвесные системы, сумки, документация. Проверялось качество укладки, уровень подготовки, работа офицеров и занятия солдат того подразделения, в котором служил десантник. Виновный обнаружился очень скоро — им оказался сам спасенный Левашовым солдат, проявивший роковую небрежность при укладке парашюта.

Были сделаны выводы, вынесены взыскания, намечены меры, чтобы подобного не повторилось. Тем более что это был первый случай за всю историю.

Командующий ВДВ объявил Левашову благодарность. Капитан Кузнецов поздравил его, сказав «молодец», но тут же, нахмурившись, обозвал растяпой виновного солдата и потом еще долго осуждающе разбирал его проступок.

К счастью, солдат был из другой роты…

А Левашов с еще большим энтузиазмом продолжал свои тренировочные прыжки. Пока наконец капитан Кузнецов не сказал ему ворчливо:

— Слушай, Левашов, ты все-таки заместитель по политической части, а не инструктор парашютно-десантной службы. Пусть уж этим занимается Русанов, это его хлеб. А то, боюсь, скоро тебя в спортивную команду заберут. Сколько прыжков набрал?

— В армии двадцать.

— Ну вот видишь, это за считанные месяцы. Успокойся, еще напрыгаешься…

Но чувствовалось, что командир роты доволен своим заместителем. Боеготовность — считал он — главное. А что это за замполит, который прыгает хуже подчиненных?

Но все те прыжки были, по существу, учебными, тренировочными. Теперь предстоял первый, почти что боевой, в условиях учений.

Левашов приметил высокую пышную ель, по лапам которой можно было мягко соскользнуть к земле, не рискуя зацепиться за ветки. Он постарался так направить парашют, чтобы замысел его удался.

Скорость приземления всегда оказывается меньше, нежели думаешь. Он рассчитал правильно. Еловые ветки смягчили удар, не зацепили парашют, и Левашов, коснувшись земли, сумел даже удержаться на ногах.

Огляделся по сторонам. Десантники снимали с деревьев парашюты, помогали застрявшим в ветвях товарищам, приводили себя в порядок, разбирали снаряжение. А сверху, сквозь густую зелень, с треском врывались в лесную тень все новые и новые парашютисты.

Наконец десантирование закончилось, парашюты были собраны и рота выстроилась под деревьями в походную колонну.

…Они шли лесом. Лесом, у которого не было ни конца ни края. Когда Левашов вспомнил перелет и те долгие часы, пока самолет мчал их над зеленым океаном, ему стало не по себе. Тут не то что за неделю, за месяц не выберешься на дорогу. Где-то в этом зеленом массиве притаилась стартовая площадка ракет «противника». Ее следовало отыскать и ликвидировать. Известен был лишь приблизительный квадрат.

Капитан Кузнецов выслал вперед разведку и повел роту по компасу, других приборов не было.

Шли весь вечер, а когда стало совсем темно, остановились на привал. Идти ночью было невозможно, даже днем возникали немалые трудности.

Разбили палатки, развели бездымные, упрятанные в ямы костры, распаковали сухие пайки. Солдаты чувствовали себя бодро, то и дело раздавался смех. Никто еще не устал, новизна учений, жажда приключений возбуждали любопытство первогодков.

Левашов собрал комсгрупоргов. Выпустили боевые листки, которые повесили на деревьях. В них отмечалось мастерство десантников — при таком сложном приземлении ни одного несчастного случая. Рассказывалось о взаимопомощи, находчивости солдат.