Белый вор (СИ)

         Позвали Пятидесятника. Ему по-божеским делам легавское врачевание дозволено. Степанов лежал на постеленных на землю медвежьих шкурах. Его

заворочали, и он застонал.

- Потерпеть придётся, браток, - подмигнул Странник.

- Ты мне не брат, - майор хотел сплюнуть. От слабости слюна застыла на губах.

        Заскорузлыми пористыми пальцами Пятидесятник влез в рану.  Штопал рыбьей иглой с подвязанной хариусной жилой. От боли майор ёкнул и провалился в отключку.

- От боли могёт сдохнуть, - заключил Попов.

- Собаке, собачья смерть, -  сказал, как отрезал, Странник.

         Пятидесятник косился на купюры, кучкой вздувшиеся на полу. Хотел что-то сказать.  Интересовало, куда Попов деньги в тундре денет? Странник обратился к нему:

- Дед, достал бы свой блатной ножичек, да орехи у меня из бедра вытащил.

         Странник сел на грубо сколоченный табурет, спустил штаны. Внешняя сторона бедра была решетом продырявлена. Пятидесятник ковырнул разок, Странник сморщился. Дед отложил нож:

- Нет, не могу.

- Твоя очередь, фраер.

         Кощей взял складной нож:

- Не больно?

- Ковыряй. Орехи на поверхности лежат. Снаружи нога самая нечувствительная.

        Кощей ковырял. Окровавленная пуля вырисовалась из мяса, скатилась на подстилки. Странник глядел ниже, на яйца.

- Тварь заразила меня. Между ног покусы. Лобок чешется, бля… Чего делать, верующий?

- Может, ихтиолкой смазать, - посоветовал Пятидесятник.- У меня есть, применяю от всех болезней.

- Или шмальнуть суку?

- Если Парикмахерша сама не знала? – вступился Кощей. – Бритая?

- Бритая. Ох!...

         Второй свинцовый орех выкатился из бедра.

- Значит не подмылась. Или мусор её заразил.

- Ты огляди его, падлу.

         Степанов хрипел в беспамятстве, высоко вскинув кадык, ощерившийся отросшими волосками.

- Нужен он мне,- сплюнул Кощей.

-  Западло, мандавошки родственные мусорским иметь. Оттого хочу Парикмахершу щёлкнуть, - сказал Странник.

- Брось, баба хорошая.

- Почему?

- Молчит.

- Твоя правда… Ты бы полегче, хирург, - намекнул Странник на манипуляции Кощея.

- Хорошую бабу за мандавошки не бросают. У меня лично сколько раз были. Пустяк! Побрейся, а мазью не мажься. Мандавошки любую мазь жрут. Ещё сильнее будет.

         Странник осклабился:

- Уговорил, молодой. Орехи выковырнешь, побреешь меня.

         Кощей поджал губы. Брить лобок Страннику ему не хотелось.  С другой стороны, при  такой заразе, когда бреешься, собственной жопы не видать.  Мандавошки партизанами у ануса затаятся.

- Пусть тебя Парикмахерша побреет, - выдал Кощей. – Она заразила, ей и карты в руки. Она же- парикмахерша!

- И то дело! – согласился Странник.

         Он кряхтел, пока не вытащили все три, поверхностно сидевший пули. Крупно повезло, что глубоко не цепануло. Странник обмыл пули в тазике, сунул в карман. Пригодятся на память.

         Тут начал Пятидесятник:

- Командир, отпусти до хаты.

- Ещё один. Не отошёл Кощей кровь мне сосать.  Теперь – ты.

- У вас тёрка с Койотом намечается. Я в ней не участник.

- Какая тёрка?

- Спор.

- Забудь. Койота больше нет… Застрелили Койота.

- Ты ему четыре из пяти должен, а уволок половину.

- Жизнь так сложилась, дед!...- Странника взорвало: - Идиотом, лопухом последним надо быть, когда « синие» на хвосте, Койота искать.

- Искать надо, по понятиям. Долю его схавать…

- Не у тебя ли, старый?

- Мне ничего не надо. Меня Господь по молитве приберёт.

- Вот именно, что по молитве, а не по делам. Жмуриков на тебе сколько?

         От злости в глазах Странника потемнело.

- Чего стоишь?! Подгоняй Парикмахершу. А то глаза выпулил!

         Кощей вздрогнул. Шустро полез к отверстию в чуме. Сжимая лазной шест, острыми через штаны коленками.

         Странник выдохнул:

- Уходи, дед. Чтобы глаза мои тебя не видели. Сколько за дело возьмёшь?

- Сколько дашь.

- Сам себе противоречишь.

         Пятидесятнику на старости зелень не очень нужна, рассудил Странник. Отсыпал за кипич рублёвой массы не густо.

- И джип заберёшь.

- Джип засвеченный.

- Загони чукчам или эвенам. Только подальше от сих мест… Не сдашь?

         Пятидесятник щёлкнул толстокожим пальцем об почти единственный зуб. Мало осталось бродяг, чтобы жёстко жили по старинным понятиям. Из таких дед.

         Пятидесятник ушёл в лаз. Завёлся мотор. Зашипели по снежку шины удалявшегося «лексуса». Палёная машина. Оставшись без колёс, Страннику придётся заимствовать у эвенов снегоход. Не на оленях же прикалываться?...  Странник стоял один среди чума. Глядел то на хрипевшего в неловкой позе Степанова, то на чайник, выпускавший белую струю над перекладиной кагана. Бляха-муха, тоскливо оборвалось внутри, будто кинули.

         Вместо Парикмахерши Кощей приволок эвенку, которую оттрахал Странник, когда из зоны хавался. Эвенка стояла чучелом в шубе из шкурных лоскутов. Сверлила злым недобрым взглядом.

- Спит Парикмахерша, - буркнул Кощей.

         Он не уточнял в каких выражения Парикмахерша ему это сообщила. Было так: не телом торгую, а кое-какое место по настроению в аренду сдаю. Сейчас не хочу.

         Странник грубо подтянул эвенку к себе. Вонючая! Пропахла немытостью, топлёным жиром и нерестовой рыбой. Под ногтями и на тыльной стороне коротких ручек чашуйки, чистила. Как тогда ебал? В полняк блямудеют пассажиры в лагере. Но тень желания мелькнула: