Белый воронёнок (СИ)

Что ж, раз он ничего не сказал, это лишь подтвердило то, что все сказанное им тогда было правдой. Гнусной, мерзкой правдой. И он оказался жалким, низким человеком.

Шое вспомнила их свидание на фестивале, как он улыбался всем девушкам вокруг и ни во что ее не ставил, как паршиво она чувствовала себя, лишней, чужой. Только позже стало понятно, что если бы она действительно ему нравилась, он не вел бы себя так. Его самовлюбленность выходила за рамки, и за все время их коротких отношений он только и делал, что наслаждался собой. В глазах наивной Хинаты он искал лишь свое отражение.

Было оскорбительно и гадко, хотелось врезать ему. Но это уже сделал Кагеяма.

Хината думала, что Ойкава-сан — первый, кто оценил в ней девушку, назвал ее милой и симпатичной. Это тронуло. И это стало причиной того, почему она влюбилась в него, смущалась и радовалась в душе.

Только вот, по факту, первым был… как ни странно, Кагеяма. Просто этот придурок выражал все очень и очень тупо.

Шое вздохнула, вспомнив все его оскорбления и грубые слова — идиот…

А затем мягко улыбнулась. Мысли о нем вызывали странное тепло внутри. Она стала лучше понимать Кагеяму.

И… понимание того, что она ему нравится, вызывало… ужасное смущение. Чаще всего удавалось абстрагироваться от этого, особенно во время игр, но оставаясь с ним наедине, Шое тут же вспоминала… Начинала заикаться, старалась поскорее убежать, по дороге то и дело подскальзываясь и еле удерживая равновесие, врезаясь в стены, колонны, стулья.

Кагеяма, конечно, был очень впечатлен ее грацией.

Они готовились к тестам: необходимо было получить высокие баллы, чтобы отправиться в тренировочный лагерь Токио. Из первогодок только они вдвоем оказались отстающими, нужно было срочно что-то делать. Тобио не помнил, кому пришла в голову эта идиотская идея, но просить помощи у Тсукишимы было как минимум унизительно…

Долговязый очкарик получил массу удовольствия и морального удовлетворения, на славу посмеявшись над тупыми двоечниками, однако их несмышленность через какое-то время его просто выбесила. На самом деле, Кагеяма с Хинатой всего лишь-то дико нервничали, находясь рядом друг с другом, и не могли сосредоточиться. Занимайся они по одиночке, результат был бы, наверное, лучше.

— Я не ожидал, что у вас настолько все плохо с мозгами, — устало сказал Тсукишима, потирая очки. — Я удивлен, как вы вообще поступили в старшую школу… Нормальные репетиторы получают деньги за трату своего времени, а я — только стресс. Не знаю, что вам поможет, но мне пора. Может, если будете пялиться в учебник и дальше, на вас снизойдет волшебное озарение… Удачи.

И он свалил. Кагеяма вцепился в учебник, еле сдерживая себя, чтобы ничего не ответить этому гаду. Когда Тсукишима встал, Хината икнула, ударилась об стол и чуть не упала. Снова ее великая неуклюжесть… Тобио все не мог понять, что с ней такое. Уже даже начал переживать.

— Ты… в порядке? — настороженно спросил он.

— Да! В п-полном!

Исходящее от нее напряжение чувствовалось слишком сильно. Шое вся сжалась, уткнулась взглядом в тетрадь и, похоже, даже не понимала, что уже несколько секунд «читает» пустой лист. Кагеяма продолжал осторожно на нее поглядывать, и, когда Хината украдкой перевела на него взгляд, встретилась с ним глазами.

— Ч-чего?.. Чего пялишься? — Вернулась к усиленному рассматриванию клеточек в чистой тетради.

Выдержав небольшую паузу, раздумывая над ответом, Тобио в итоге задал встречный вопрос:

— Ты точно нормально себя чувствуешь? В последнее время твоя неуклюжесть… выходит за рамки.

— Да это все из-за тебя!..

Шое тут же закрыла рот рукой. Вот черт! Вырвалось!

Кагеяма похлопал глазами. Он-то тут причем? Хината немножко расслабилась, вздохнула с облегчением. Хорошо, что он такой тупоголовый.

Или все-таки нехорошо?

— Кстати, — через пару секунд заговорил Кагеяма, — в прошлый раз ты начала что-то говорить… и не договорила.

— М? Когда?

— На тренировке после проигрыша Ойкаве-сану. Ты спросила, как я «это» делаю? Что делаю?

Перед глазами вновь пролетели воспоминания. Тогда это вырвалось на эмоциях, почти на подсознательном уровне. Шое и сама не смогла бы ответить сразу же, к чему задала такой вопрос. О чем именно она спрашивала. Но теперь она знала ответ.

— …Понимаешь меня, — ответила тихо и впервые за долгое время спокойно.

Вновь возникло молчание. За окном уже стемнело. Хината предалась каким-то своим мыслям, а Кагеяма… На самом деле, ни черта не понял.

— Почему-то… мне всегда кажется, что ты без слов понимаешь все, что я чувствую. И… как бы сказать? — продолжала Шое. Дальше следовали невнятные бормотания: озвучивать свои мысли и ощущения она точно не умела. Но Кагеяма и не пытался вслушиваться. Она казалась сейчас такой… милой. Покраснела, бормочет что-то.