Белый вождь

– Благородные воины! – сказал он. – От всей души благодарю вас за честь, которую вы мне оказываете. Нет слов выразить вам всей моей благодарности, но я буду говорить хоть кратко, но откровенно. Совершенно справедливо, что у себя дома я ничего собой не представляю, один из беднейших в своей среде; но есть узы, привязывающие меня к отечеству, узы сердечные, которые настоятельно требуют моего возвращения. Воины вако! Я сказал все!

– Довольно, – произнес старый воин. – Мы не имеем права, храбрый чужестранец, доискиваться причины твоего решения. Если ты не хочешь быть нашим вождем, то останешься нашим другом. Мы располагаем еще одной, хоть и слабой возможностью доказать тебе свою признательность. Наш враг похитил все твое достояние, но оно отбито и будет возвращено тебе. Кроме того, мы очень просим тебя провести несколько дней с нами и не отказываться от нашего простого гостеприимства. Согласен ли ты?

Все индейцы дружно присоединились к оратору, и Карлос охотно принял это приглашение.

Неделю спустя, через Льяно Эстакадо направлялись к северо-западу пятьдесят мулов, навьюченных бизоньими шкурами и вяленым мясом. На вожаке-муле сидел погонщик, метис по происхождению. Сзади следовали три повозки, запряженные быками, в сопровождении краснокожих работников. Отчаянный скрип колес распугивал даже волков, бродивших в зарослях.

Впереди каравана на красивом вороном коне ехал всадник, который время от времени оборачивался с видимым удовольствием посмотреть на свои богатства.

Этим всадником был Карлос, охотник на бизонов.

Вако оказались щедры. Мулы и груз были подарком племени мстителю за их убитого вождя, но этим все не ограничилось. В кармане у охотника находился мешочек с редким сокровищем, подаренным ему вако, которые обещали со временем подарить ему гораздо больше. Что же было в этом мешочке? Деньги или драгоценные камни? Нет, в нем находился только песок, но песок этот был желтый и блестящий.

Это было золото!

Глава XVIII Обед у коменданта

Через два дня после праздника святого Иоанна комендант Вискарра давал в крепости обед для нескольких своих приятелей-холостяков, любивших поболтать за стаканом вина. В их числе находились блестящий Эчевариа, священник, отцы-миссионеры, которые, благодаря своему положению, принимались на всех пиршествах, и эти двое столу уделили особое внимание.

Обед состоял из множества блюд мексиканской кухни, из которых большая часть сильно была приправлена перцем: говядина, жаркое, все виды перца… С уничтожением последнего блюда подали разнообразное питье, составляющее суть подобного обеда: мадера и бордо, херес и канарское появились на столе в бутылках разной величины и формы, а для любителей чего-нибудь покрепче принесли золотистого каталонского и мараскино. Комендант обладал хорошим винным погребом. Он выполнял не только обязанности коменданта, а заведовал также и таможенными сборами, что приносило ему небольшие подношения – корзину шампанского или дюжину бордо.

Вино лилось рекой. Священник стал обходительнее; отцы-миссионеры позабыли свои четки и власяницы, и старейший из них, отец Хоакин, не стеснялся припоминать некоторые пикантные похождения, которые случались с ним до поступления в монахи. Эчевариа рассказывал анекдоты о Париже, где он с успехом ухаживал за гризетками. Испанские офицеры, как вежливые хозяева, доставляли гостям удовольствие вести подобные разговоры, хотя сами были достаточно сдержанны. Однако же Вискарра не мог удержаться от многочисленных намеков о тех опустошениях, какие он производил в сердцах севильских красавиц, вспоминал о своих несчетных победах над ними. Он долго стоял с полком в стране апельсиновых рощ, а андалузская грация (gracia andalusiana) была постоянным предметом его восхищения.

Робладо обожал обитательниц Газанны, отдавал им предпочтение и приходил в восторг от пышной и грубой красоты, отличающей квартеронок. Поручик, стоявший в богатой мексиканской провинции Гвадалахаре, восхищался тамошними молодыми девушками, славящимися, после китаянок, самыми маленькими ножками в мире. (Речь идет не о старом испанском городе Гвадалахара.)