Белый Z на лобовой броне

– А обеспечение твоей операции – задача твоих боссов. Если есть возможность, свяжись с ними, пускай теперь думают, как будете выкручиваться. Так что я работаю – ты прикрываешь. Справишься?

– Да… А ловко у тебя получилось. У нас только инструкторы так могли…

– Дитятко малое, неразумное… – Тамара вскинулась, но увидела перед собой улыбающуюся физиономию Третьякова и поняла, что ее в очередной раз троллят. – Тебя еще в проекте не было, а я уже воевал. На войне куда более поганой, чем эта. Хотя и здесь тоже редкое дерьмо.

– Война как война. Нас и не к такому готовили.

– Вас – может быть. – Настроение разом просело ниже плинтуса. Но и остановиться Виталий уже не мог. – А для меня любая гражданская война – зло.

– Гражданская? С чего бы? Мы все из разных стран.

– Когда-то страна была одна. – Виталий скрипнул зубами. – Пока нас не предали и не продали. То, что творится сейчас, – это начавшаяся с распадом СССР и до сих пор продолжающаяся гражданская война. Просто она в очередной раз перешла из вялотекущей фазы в активную. И этого я ни Америке, ни Европе никогда не прощу. Так что если они все там вымрут, это будет, на мой взгляд, очень неплохим финалом их чрезмерно затянувшейся истории.

Тамара промолчала. Впрочем, и Виталий не стремился продолжать этот ставший вдруг чрезмерно тяжелым разговор. К чему? Подрастет – сама поймет. Или не поймет – и, возможно, будет в чем-то права.

Как ни странно, разговор получил продолжение вечером, когда они устроились на ночевку в роще наподобие той, которая послужила случайным пристанищем вчерашним наемникам. Правда, эта была почище: ее не успели загадить всякие левые личности, да и посеченных осколками деревьев не наблюдалось.

А так как разбивать палатку не хотелось, то решено было ночевать в машине, поделив, так сказать, зоны влияния. Откровенно говоря, Виталий не удивился бы, если б Тамара предложила их перемешать. Хотя бы для снятия стресса – женщина она современная, коробить ее не будет. Тем более намеки кое-какие были.

Однако проявлять инициативу ни один не стал. Виталий банально потому, что приключение ради приключения его не интересовало. Это мальчишки кидаются на все, что шевелится, а люди постарше, вроде самого Третьякова, прежде думают, стоит ли цель усилий. Все же в его возрасте, да еще не имея проблем с личной жизнью, на многое смотришь иначе. Тамара же… Ну кто поймет, что в мозгах у женщины?

Тем не менее ворочалась она долго, а потом спросила:

– Слушай, а дальше что?

– В смысле?

Виталий удивленно приоткрыл один глаз. К слову, зря: темнота вокруг стояла кромешная, да и веки успели немного слипнуться, выдав неприятные ощущения.

– Ну, вот здесь…

– А что здесь? Ну, победим…

– А дальше что? Получим кучу разрушенных войной территорий, которые придется восстанавливать. За счет вашего бюджета, к слову. Думаешь, у вас народ будет в восторге? Потеряв немало людей. Братской любви к укропам это всем добавит, ага. Плюс местное население, которое будет улыбаться в лицо и норовить ткнуть ножом в спину. Разве нет?

Виталий мысленно усмехнулся. Сразу видно, не голливудская агентесса, у которой из достоинств ноги-сиськи-пистолет. Эта поумней, и ее готовила пускай не слишком известная, но серьезная контора с хорошей школой и традициями.

– Я не пророк, но есть мнение, что восстанавливать будем за счет побежденных. Любовь… Да к чему нам она? Кто хочет – пусть валит на все четыре стороны, кто останется – привыкает жить по нашим законам. И шаг влево-вправо может быть жестоко наказан.

– Я имела в виду отношение ваших солдат к… побежденным.

– Русский народ отходчив и широк душой. В этом его слабость, но в этом и его сила. Но и перевоспитать тех, кто будет пытаться скалить зубы, мы сможем.

– И как?

– Видишь ли… Помимо основной работы я еще и преподаю.

– Прикрытие? – деловито уточнила Тамара.

– Ага. И очень хорошее. Никто не подумает на профессора, что тот может отстрелить тебе гениталии. Но не суть. Я к чему говорю. За жизнь я насмотрелся на самых разных… гм… учеников. И давно пришел к выводу, что внедрение розог в образовательный процесс оказалось большим шагом в развитии педагогики. Их регулярное применение резко повышает внимание, дисциплину и усвоение материала. Это я к тому, что если вакцина от фашизма не сможет найти укромозг, то придется задуплить. Сделаем контрольный в задницу. Порку они понимают.

– Ну ты зверь.

В темноте Виталий не мог разглядеть улыбку, но не сомневался – она была.

– Какой уж есть. – И, предупреждая дальнейший разговор (да и вообще любые телодвижения), скомандовал: – Все, спать. Завтра будет тяжелый день.

Однако так просто закончить общение не получилось. Стресс у девушки, видимо, не прошел бесследно, и даже принятые за ужином «фронтовые» сто грамм, средство верное, древнее и испытанное, окончательно его не сняли. А может, именно они спровоцировали приступ болтливости, который тоже мгновенно не прошел. И вопрос все же прозвучал:

– А скажи… Что, если победят они?

– Это невозможно.

– Самим – нет. А если им помогут?