Белый Z на лобовой броне

И даже не сообщить своим, не вызвать вертолеты. Ничего не сделать. Разве что выйти на связь с родной конторой – и с огромной вероятностью угробить операцию. Но ведь там, на другой стороне, мальчишки, которых будут перемешивать с землей…

Возникшая в голове идея была сколь идиотской, столь и осуществимой. А главное, номер телефона отменно тренированная память выдала без запинки. Давно он им не пользовался, ох давно… И век бы еще не пользовался, да вот приходится.

Трубку взяли после третьего гудка – очень быстро, учитывая время суток. И гортанный голос с обострившимся со сна акцентом рявкнул:

– Слушаю!

– Здравствуй, Ахмад.

– Что-о? Виталий? Это ты?

– Я.

– И у тебя хватило наглости…

– Хватило. Слушай меня внимательно. Твои земляки сейчас на Донбассе. Родственники есть?

– Есть. – Тон моментально стал деловым, даже акцент куда-то ушел.

– Можешь им позвонить? – спросил Виталий, уже не сомневаясь в ответе. Для чеченца родня очень много значит.

– Могу.

– Тогда записывай координаты. – Виталий (хвала богам, джипиэс пока действовал) продиктовал цифры. – Передай своим, что здесь батарея «Градов». Не знаю, по кому будет работать – твоим, не твоим… неважно это, в общем. Не знаю, сколько у тебя времени, они вроде не торопятся, но черт их знает, как могут засуетиться. Поспеши.

– Я тебя понял.

Голос был сух и деловит. И почти сразу в трубке раздались короткие гудки. Все, порядок. Наизнанку вывернется, но сообщит.

Вот так, не знаешь, где найдешь, где потеряешь. С Ахмадом они учились в одном университете. Правда, на разных специальностях, зато в спортзал один ходили. А потом пересеклись на очень поганой войне, и Ахмад тогда смог уйти с пулей в плече. Будь Виталий поточнее, они бы сейчас не разговаривали. Давно это было, но любви друг к другу им воспоминания не добавляли. И если б не привычка Виталия к сбору информации плюс отменная память на цифры, и позвонить-то было бы некуда.

Он успел отойти примерно на километр, когда на позициях украинцев грохнуло в первый раз, потом во второй, в третий. Кто бы ни принимал решения, сработал он на редкость, можно сказать нереально, быстро. Чем били? А пес его знает, что там у них стояло в оперативной готовности. Сейчас вообще придумали много нового и интересного, но что бы это ни было, взрывалось оно шикарно. Зарево поднялось на полнеба. Особенно когда начали рваться боеприпасы. Виталий аж в землю вжался, закрывая уши.

Он встал, лишь когда земля перестала трястись, вернее, изменился характер содроганий почвы. И хотя на месте батареи горело так, что пламя вздымалось, кажется, до небес, и продолжались взрывы, ясно было – это уже не налет. Просто взрываются остатки боезапаса. Кто бы ни наносил удар, сработал он профессионально.

Будь это в иное время и на иной войне, Третьяков не преминул бы пробежаться до позиций, оценил бы ущерб, нанесенный противнику и, вероятно, провел бы контроль выживших. Добивать раненых, конечно, не слишком этично, однако же мы на войне, господа. Как говорил великий Суворов, недорубленный лес вырастает.

И к слову, эти умники лупят по жилым кварталам. За подобное любой трибунал присудит им столько, что убить сразу милосерднее. Все так, вот только сам Виталий с того времени постарел, научился работать головой и давным-давно пришел к выводу, что каждый делает свою работу. Пускай зачищают те, кому положено. Его же цель лежала совсем в другом направлении, и рисковать сейчас не стоило.

Нет, можно, конечно, и пленными разжиться, но эта задача, опять же, лежала вне зоны интересов Виталия. Да и потом, как показывает практика, все пленные на поверку оказываются представителями самых что ни на есть мирных профессий. Какие-то повара сдаются, связисты, водители… Не армия, а экспресс-доставка обедов. Что они могут знать? Конечно, если их как следует разговорить, сразу выясняется – многое, и даже очень. Однако здесь и сейчас – какой смысл?

Когда Третьяков вернулся, его спутники не спали. Оно и понятно, почему, но спросить все же стоило. Хотя бы для смеха и успокоения нервов. Выслушав возмущенную тираду, он вычленил из нее главный вопрос. Правда, задал его итальянец, причем ухитрился развернуть на десять предложений достаточно простой вопрос: что это было?

Виталий лишь плечами пожал:

– Спокойно, брунетка, не мельтеши. Я просто разобрал на запчасти кучу придурков.

– Как? – Это уже Тамара.

Виталий усмехнулся:

– Помнишь, я говорил, что не Джеймс Бонд? Так я и не соврал. Я круче!

А главное, мысленно добавил он, когда информация дойдет до некоторых умников, они в этой мысли точно утвердятся. Что однозначно хорошо. Кто именно осуществил корректировку, станет известно очень скоро. И даст кое-кому пищу для размышлений. Ах, какая я сволочь непредсказуемая. Как огурец с горькой попкой…

– Ясно.

Тамара не стала уточнять нюансы. Хорошо понимала: захочет – расскажет, не захочет – бесполезно спрашивать. И уж конечно не станет особо откровенничать при журналисте.