Белый Z на лобовой броне

Виталий хмыкнул. Такое впечатление, что родное командование решило малость потроллить укропрезидента. Во всяком случае, в сводках люди с такой фамилией упоминались не раз. И всегда в контексте «как хорошо они пропалывают укроп». Вот и в этих местах отметился.

– Очень хорошо. Принимайте груз, что ли. Вот здесь, – Виталий протянул аккуратно запечатанный пакет, – носители информации. Ну и пассажиры. Того, который итальянец, не трогайте: он малый своеобразный, но работает сейчас на нас. А второго… Ну, я его вам живым передал, живым же и доставить. А количество зубов у него во рту меня не волнует в принципе – каратель.

– Понял. – Глаза лейтенанта нехорошо сузились. – Довезем.

Его взгляд от Виталия не укрылся. Помедлив секунду, Третьяков спросил:

– Ты чего такой злой, лейтенант?

– Да вон, моих ребят в станице местные бабы пирожками угостили. Кто ел, все потравились, двое вообще насмерть. И нельзя их, сволочей, расстрелять за это…

– Пленных тоже нельзя.

– Угу. Еще и лечат их.

– Да не бесись ты, пускай сдаются. Меньше наших погибнет. А эти… Их подлечат, осудят и, если что, расстреляют. Но – строго по закону. Это нормально, если на тебе военные преступления. С другой стороны, и впрямь жалко лекарств и времени, потраченных на лечение… Нет, все же прав был Суворов, который пленных старался не брать.

– Вот и мы… стараемся.

– Это правильно. Ладно, мне ничего не просили передать?

– Нет.

– Тем лучше.

Когда танки, солидно рыча дизелями и воняя на всю округу сгоревшим соляром, растаяли в тумане, Виталий усмехнулся:

– А теперь валим отсюда. Не то с утра кто-нибудь заинтересуется, что за шум, а драки нет.

Они и свалили, не жалея машину, которой прыжки по ямам вряд ли пришлись по вкусу. Зато к утру отъехали далеко, почти до следующей точки, в которой предстоял контакт с аборигенами. Не Виталию, правда, Тамаре, но в свете нынешних раскладов какая разница?

Авантюристы расположились, как обычно, под прикрытием деревьев. Виталий некоторое время наблюдал за городом в бинокль, и чем дольше он смотрел, тем больше ему не нравилось увиденное.

Нет-нет, абсолютно ничего необычного, обычный город в прифронтовой полосе. А потому здесь и патрули на улицах, и сложенные из бетонных блоков примитивные блокпосты на въездах. Учитывая, что фронт и впрямь рядом, сплошной линии нет, и вон, танки запросто могут доехать чуть не до окраин, никем не замеченные и уж тем более не остановленные, меры предосторожности вполне нормальные. Только им сейчас от этого не легче.

Лезть в змеиное гнездо не хотелось совершенно. Тем более непонятно из-за чего. А потому Виталий, немного подумав, тронул спутницу за плечо, ткнул пальцем в сторону города.

– Видишь?

– Вижу. – Голос девушки был совершенно спокойным.

– Ну а раз видишь, то должна понимать: валить отсюда надо. Здесь маскировка под мирных аборигенов не проканает.

– Все равно, – Тамара упрямо наклонила голову, будто собираясь бодаться, – я должна идти.

– Ты, конечно, извини, – Виталий задумчиво потер кончиками пальцев переносицу, – но я тебя не понимаю. В первый раз не спрашивал – сейчас задаю вопрос: на кой хрен тебе сдалось туда тащиться? Один раз едва ушла… Кстати, что ты тогда взорвала? Не хочешь говорить? Ну и ладно. Итак, один раз едва ушла, и если б я тебя не прикрывал, то скрутили б тебя, дурочка, как миленькую. Сейчас снова лезешь. Зачем? Если у тебя проблемы со стрелковой подготовкой, ткни пальцем, и я завалю твоего клиента издали. Быстро, аккуратно, безопасно. Для верности всажу в него весь магазин, хрен выживет.

– Я сама.

– Отстреляешься?

– Нет, решу, что надо делать.

– Тогда – без меня. – Виталий демонстративно откинулся на спинку стула и сцепил пальцы на изрядно похудевшем за последние дни животе. – Подставляться и ставить под угрозу собственное задание я больше не хочу: и так уже нарисковался.

Тамара задумалась на минуту, и Виталий не стал ее торопить. Наверняка у нее есть причины, по которым она так жаждет попасть в город и встретиться с осведомителем. Вот только захочет ли девушка их озвучить?

Не захотела. Но и молчать, видимо, уже не могла. Просто вздохнула и с кислым лицом, выражающим крайнюю степень неудовольствия, сказала:

– У меня приказ…

– Покончить жизнь самоубийством? – Виталий постарался вложить в слова как можно больше сарказма.

– Доставить… клиента по возможности живым. Для суда.

Виталий присвистнул, затем покрутил пальцем у виска:

– Дура, да? Какая тут возможность?

– У нас считают, что есть. В прошлый раз я должна была получить информацию, которая мне поможет.

– И как, получила?

– Нет…

– Тогда прекращай выпендриваться. Показывай. Хлопнем его по-быстрому, и валим.

– Нет! – Упрямства Тамаре было не занимать, равно как и храбрости. – Я должна хотя бы попытаться.

И сдохнуть… Вот ведь малолетка упертая… Вслух Третьяков этого, конечно, не сказал. Умный и так поймет, а дураку объяснять бесполезно. Он присмотрелся. Надо же, понимает. И все равно лезет…