Белый Z на лобовой броне

Спрашивал он у хозяина квартиры, но краем глаза наблюдал в первую очередь за прибалтами. Что характерно, его не прервали. И слегка презрительную усмешку на лице старшего Виталий тоже отметил сразу же. Правда, едва заметную и очень короткую, но однозначно адресованную резиденту. Не слишком-то гости высокого мнения о хозяине.

Впрочем, тот не заметил. Или сделал вид, что не заметил. А вот на слова Виталия отреагировал. Почему? Зачем? А хрен его знает. Наверное, предателю надо было подвести под свои действия хоть какую-то базу. Мол, идейные мы, а не просто за деньги. Впрочем, может статься, были у него и другие причины. Какие именно, Виталий гадать не собирался.

– Потому что я вас не понимаю. Вас, с имперскими амбициями и таким же имперским мышлением, в мире нормальных людей просто не должно быть.

– Может, пояснишь, в чем же мы такие загадочные?

Издевку в голосе Третьякова услышал бы любой, но не его нынешний собеседник. А может, он просто не хотел ее слышать. Но ответил. Чуть подбоченясь, чтоб его поза выглядела как можно величественнее и увереннее, ответил:

– Я почти всегда понимаю людей. Понимаю их побудительные мотивы. И обычных людей, и преступников. На самом деле люди примитивны, и побудительных мотивов не так уж много. Классика – деньги, власть, секс. Банкиру надо больше денег, политику – власти. Даже гопника из подворотни легко понять. Я могу понять насильника. Не одобрить, но понять: любому охота попользоваться красивой девчонкой, а он просто сделал это. Но вас я не понимаю.

Виталий лишь плечами пожал. Действительно. Не понимает. Патриотизм, отвага, честь для него пустой звук. Но спорить с таким, что-то доказывать – зачем?

Виталий улыбнулся:

– Зато ты понятен насквозь. Знаешь, недавно я слышал песню. По радио – у нас свобода самовыражения – крутят многое. Так вот, я не знаю автора, я не особо запоминал слова, но вот название песни – оно точно про тебя. Называется песня «Человек-говно».

В ответ, не выдержав, рассмеялся один из прибалтов, да и остальные улыбок не скрывали. Видать, достаточно знали русский, чтобы оценить юмор. Однако в целом попытка вывести оппонента из равновесия и заставить его делать глупости успехом не увенчалась. Может, что-нибудь и получилось бы, но здесь и сейчас находились посторонние, которые вдобавок наблюдали за резидентом с плохо скрываемым презрением.

Виталий их вполне мог понять. Как ни крути, но они работали на свою страну. Не самую хорошую и не слишком серьезную, но – свою. А резидент для них был всего лишь предателем. Ценным, нужным, но не более того. Подобным кадрам хорошо платят, но и сдают в случае чего без каких-либо моральных терзаний, и все присутствующие это понимали.

– Смейся-смейся. – Пошедший багровыми пятнами резидент лишь скривился. – Посмотрим, как ты потом запоешь.

– А хорошо запою. Вот ствол достану, возьму тебя за жабры и посмотрю, сколько яиц пробивает пуля…

Прибалтов считают тормознутыми, но по факту они ничем не уступают другим народам. Во всяком случае, те из них, кого всерьез готовили. Виталий моргнуть не успел, а его уже вновь держали под прицелом, и ствол пистолета внушительно маячил у самого лица. Неприятное, к слову, зрелище. Однако позволившее сделать кое-какие выводы о противниках. И выводы эти были не в их пользу. Главное теперь, чтобы ни у кого сдуру палец не дрогнул.

– Стоять! Дернешься – стреляю!

Виталий посмотрел на направленный прямо в лоб пистолет, вздохнул и, стараясь не делать резких движений, поднял руки. Тут же его повторно обыскали. Ничего, конечно, не нашли: он даже складной нож оставил в машине. Так что быстрое охлопывание карманов и, видимо, за хорошее поведение, разрешение сесть.

Последним он, впрочем, не озаботился. Просто стоял, задумчиво глядя на собравшихся, потом неторопливым, дабы не провоцировать, движением взял стоящую рядом гитару. Задумчиво пробежал кончиками пальцев по струнам, разочарованно вздохнул: расстроена в хлам. А жаль, неплохой инструмент.

– Слушай, – повернулся он к резиденту. – Объясни, на хрена она тебе? Сделано не Страдивари, да и ты не Мацуев… Или он пианист? Неважно…

Все смотрели на него с легким недоумением и непроизвольно расслабились. Профессионализм-то так себе, не на уровне Африки, но где-то неподалеку. Явно не добротная советская школа, отказались от наследия предков, а зря. Иначе не пропустили бы момент, когда Виталий начал действовать.

– Не умеете вы на гитарах играть. Надо примерно вот так, – ухмыльнулся он и с размаху врезал резиденту гитарой по голове.

Со звоном лопнули струны, и в получившейся сквозной дыре показалась голова, с очумело хлопающими глазами и быстро наливающимися кровью на щеках царапинами.

– Это называется испанский воротник. А гитара – ударный инструмент.

– Стоять!

– Так я ж вроде никуда и не бегу. – Виталий недоуменно посмотрел на торопливо вскинувших оружие прибалтов. – И бить вас не собираюсь. В конце концов, вы – не предатели, а просто враги, работающие на свою страну. Профессиональную этику еще никто не отменял.