Белый Z на лобовой броне

– К тому, что если в драку все же полезли, стало быть, в победе уверены. И в том, что смогут ее добиться без чрезмерного напряжения и потерь, тоже. А вот все остальное… Ну, вот честно, не знаю. И гадать не хочу, неблагодарное это занятие.

– А имена мелких сошек вроде нас история забудет, – улыбнулась Тамара. – Останутся только те, кто успел совершить подвиг на глазах у генерала. Ну, или у журналиста…

– Может быть вариант и хуже.

– Какой? Историю пишут победители…

– Если бы, – хмыкнул Третьяков. – Историю падения Константинополя написали сбежавшие оттуда греки. Побежденные, обгадившие победителей. А потому, что там было на самом деле, остается только догадываться. И даже если это станет известно, общественное мнение уже сформировано, герои и ничтожества назначены. То же самое с наполеоновскими войнами.

Или, если взять пример ближе, Вьетнамская война. Проиграли ее американцы, но именно от них идет поток информации. И потому они выглядят героями. Так что больше всего я опасаюсь, что мы победим силой оружия, но проиграем войну информационную. У военной победы привкус крови, но любое поражение еще хуже. Впрочем, чего гадать, там видно будет.

– Кстати, просто ради интереса. Ты в жизни многих убил?

– Много. Не считал. Но все они были плохими.

Тамара хихикнула в кулак.

Виталий приосанился:

– Ну, как, есть еще порох в пороховницах?

– Угу. И ягоды в ягодицах.

– Ну все, шерше твою ля фам, сейчас ты у меня огребешь.

Увы, увы, наглая и вредная спутница уклонилась от подзатыльника. Но смеялись они еще долго, снимая усталость и нервное напряжение. А силы им будут нужны, завтра предстоял тяжелый день.

Еще один городок… Виталий поморщился, разглядывая обшарпанные дома и давно не ремонтированный асфальт. Да уж, та еще дыра. Наверное, поэтому резиденту и выбрали это место в качестве пункта дислокации. Вряд ли кому придет в голову искать здесь русских шпионов.

Но вообще, одиссея заканчивается. Чем бы ни закончился его визит, задание будет выполнено. Любой результат интересует командование в равной степени. Вот только помирать совсем не хочется.

Решив воспользоваться удачным опытом, сегодня Виталий сменил машину. Тамара в компании пленного осталась при внедорожнике, а Виталий, не мудрствуя лукаво, разжился видавшей виды «шестеркой».

Изделие отечественного автопрома не отличалось комфортом или прытью, но и ненужного внимания не привлекало. Максимум вызывало кривоватую презрительную усмешку. Прямо как в России лет двадцать пять назад. Сейчас к размерам и стоимости машины на Родине относятся куда проще, а здесь снобизм никуда не делся. Ну да это и на руку.

Селянин, продавший сей пепелац, наверняка считал, что совершил выгодную сделку. Что же, может, и так. Виталия же вполне устраивало, что тарантас едет достаточно бодро и рассыпаться, несмотря на периодически раздающиеся в салоне жутковатые скрипы, не собирается.

И пускай на него смотрят презрительно. Виталий мысленно посмеивался. Они ж «цэ европейцы». Стало быть, хотят жить по-европейски. А раз так, пускай учатся говорить со своими руками, ибо согласно европейским законам, прежде чем заняться сексом, надо получить согласие от партнеров…

Хи-хи да ха-ха, но этот бред позволил малость снять нервное напряжение. Перестав смеяться, Виталий огляделся. Да уж, та еще дыра. А ведь район, в который он приехал, еще престижным считается.

Дом. Самый обычный, хрущевка-пятиэтажка. Виталий остановился напротив подъезда, пару минут сидел в машине. Идти внутрь категорически не хотелось. Нет, его не мучили никакие предчувствия, и ничего подозрительного тоже вроде не наблюдалось. Просто не хотелось. Два шага до конца похода, и риск, на который раньше Виталий шел с легким сердцем, ныне казался совершенно излишним.

Это был даже не страх. Как говорят доморощенные философы, трусливый мужчина хуже прорыва в канализации, а Виталий трусом не был. Скорее уж, и впрямь усталость. Пора заканчивать с этой работой…

Что же, долг тяжел, как гора, а смерть легче пера. Древние японцы понимали толк в философии… Виталий неторопливо выбрался из машины, салон которой в силу отсутствия кондиционера и прочих мелких, но приятных благ цивилизации превратился в нечто раскаленное и душное. Дверь захлопнулась с удивительно мягким, «породистым» чавканьем, словно отрезая его от прошлого и говоря: обратной дороги нет.

Подъезд тоже был вполне обычным, не слишком чистым, но и не слишком загаженным. Без домофона, что характерно. Виталий бодро поднялся на третий, «еврейский», этаж, посмотрел на неработающий (провода торчали наружу) звонок и с чувством побарабанил в дверь, которая почти сразу, без вопросов, открылась. Прямо как в давно и прочно забытые советские времена. Будто хозяин ждал визита. Или действительно ждал?

– День добрый, вам кого?