Белый жеребец

После обеда они бегло осмотрели стройку, и Наташа (несмотря на то что на ней была длинная лисья шуба, лисья шапка с ушами, которая закрывала почти все лицо, и теплые оленьи унты) сильно промерзла. Когда около пяти часов, уже в полной темноте, они возвращались домой, вид у нее был довольно жалкий. Уходя к себе (ее поместили в однокомнатную квартиру по соседству), она с трудом улыбнулась замерзшими губами. «Я мигом. Только немного почищу перышки».

Это было полчаса назад. С того момента Буров ждал появления Наташи.

Они подождали еще немного, ужин был давно готов и теперь остывал. Володя вновь принялся разогревать ветчину, которую он поджарил так, что на ней образовалась золотистая корочка.

— Вот и я, — сказала, появившись в дверях, Наташа.

Она была в облегающих брюках и пуловере, поверх которого накинула еще вязаный шерстяной жакет яркого кирпичного цвета. В этом наряде она была в самом деле хороша. Красивая фигура, коротко остриженные золотистые волосы, овальное лицо с серо-голубыми глазами, несколько широкий рот, свежие губы; на вид ей можно было дать лет тридцать. Она улыбалась. Наташа при своем появлении невольно привлекала внимание. Она умела хорошо держаться в обществе, и сразу было видно, что она очень уверена в себе. Она четыре года провела с мужем за границей, хорошо знала Париж и Лондон, несколько месяцев они жили в Праге; ее муж был известный журналист, и они вращались преимущественно в журналистских и писательских кругах. После трагической гибели мужа и пятилетнего сына в автомобильной катастрофе Наташа вернулась в Москву, в редакцию, где работала восемь лет назад. Во время замужества Наташа практически не работала, отдавая весь свой досуг светским обязанностям — она ходила на всевозможные вечера и приемы, следила за своими туалетами, помогала мужу войти в самые различные круги. В редакции, где она снова работала сейчас, у нее было немало старых друзей, так что за последнее время она опубликовала несколько репортажей о своих европейских поездках. И вот сейчас ее послали сюда, на Крайний Север, в места, ей совсем неизвестные. И кажется, поездка ей нравится.

«Ну, вот она и снова в полном блеске; она и в самом деле умеет почистить перышки, ничего не скажешь, — размышлял Володя. — А Саша уже опять попался». Он с интересом и в то же время с долей понимания взглянул на Бурова.

— Вы пришли вовремя, Наташа, — сказал Буров. — Еще чуть-чуть, и у Володи подгорела бы ветчина. Садитесь. А что будем на закуску? Соленую рыбку или строганину?

— Что это такое?

— Сейчас узнаете, — ответил Володя. — Саша, нарежь ее.

Пока он переворачивал ветчину, которая снова зашипела на сковородке, Саша достал из холодильника и положил на стол замороженную сырую рыбу. Наташа с интересом смотрела, как он отрезает острым охотничьим ножом со спинки длинные ломтики, напоминающие сало, и укладывает их на тарелку.

— Это и есть строганина? — спросила она. — Я такого еще не видела. А рыба и в самом деле сырая?

— Да, и в ней сохраняются все витамины. А что касается вкуса, сами убедитесь, какое это лакомство, — ответил Саша.

— Боже мой, так мы это будем есть! Сырую рыбу!

— Что ж, примемся за дело, — усмехнулся Володя. На столе рядом с тарелкой рыбы уже стояла тарелка поджаренной ветчины.

Во время еды Володя заметил, что Буров не спускает с Наташи глаз. Вероятно, он не был уверен, что ей придется по вкусу сырая рыба. Но Наташа откусывала с удовольствием, и глаза удовлетворенно светились.

— Ну что ж, давайте выпьем за то, чтобы все нам было вкусно. И за ваш репортаж. — Буров поднял рюмку.

Они выпили.

— Ну как вам тут у нас, на Севере? — через минуту снова заговорил Буров. — Холод что надо, а? — Он поочередно отрезал то рыбу, то ветчину.

— Если сказать по правде, то я боялась холода больше. Здесь морозы не такие, как в Москве. У вас тут сухо и нет ветра. Так что пережить можно, хотя и пробирает до костей.

— Сейчас морозы еще не такие сильные, — заметил Володя. — Ночью немногим больше сорока, а днем и вообще тридцать пять. В вашей шубе такой мороз, Наташа, вынести можно. Вы снарядились, как на полярную станцию, честное слово.

— А при каких морозах ведутся работы на стройке?

— До пятидесяти пяти градусов. При более низкой температуре можно не работать. Но обычно рабочие не прекращают работы.

— Просто фантастика! — Она зябко повела плечами. — А вы знаете, мне бы никогда не пришло в голову, что все дома здесь — даже и эти, девятиэтажные, — строятся на сваях. Почему?

— Все очень просто, Наташа, — вмешался в разговор Буров. — С помощью механического молота — а то и пара — в земле выкапываются ямы. Воду, которая образуется в результате таяния почвы — тут ведь вечная мерзлота, — откачивают, а потом сразу вбивают в это глубокое отверстие сваю. Она тотчас вмерзает в почву, так что ее и не приходится как-либо специально укреплять. Свая все равно как пускает корни. Ну и — уже не нужно копать землю под фундамент.

Объясняя, Буров размахивал рукой.

— Это в самом деле так? — обратилась Наташа к Володе.