Бенджамин Дизраэли, или История одной невероятной карьеры

Во-первых, годы наполеоновских войн показали, что даже самые мудрые и талантливые государственные деятели допускают судьбоносные просчеты. Вряд ли кто-либо будет спорить, что Наполеон был великим полководцем и крупным государственным деятелем. Но он допустил огромный стратегический просчет, когда, собрав «Великую армию», двинулся походом на Россию. Ему удалось дойти до Москвы, занять ее; древняя столица Руси сгорела, но наполеоновская армия была уничтожена целиком, сам император еле унес ноги, и вскоре русские казаки поили коней в Сене. На память они оставили Парижу название «бистро» для небольших закусочных. Во-вторых, победа союза государств над Наполеоном показывает, что Англия в критические моменты истории одерживает или участвует в одержании победы в последнем сражении великих военных столкновений. Так было на поле Ватерлоо. В-третьих, история возлагает на Россию принесение на алтарь общесоюзной победы самых тяжких жертв. Так было в начале XIX в.; то же повторилось и в двух случаях в первой половине XX в. Не было бы Бородина, не было бы и Ватерлоо. Наконец, в-четвертых, еще одна закономерность: вклад России в общую победу не получает у ее союзников верной, справедливой оценки. Так было в победе антинаполеоновской коалиции, так дважды случалось и позднее.

В Англии есть хорошее правило — член парламента в период, когда палата общин не заседает, может пригласить несколько своих друзей и показать им помещение высшего законодательного органа страны. Обычно осмотр начинают с библиотеки палаты лордов, где на самом видном месте находится стеклянная витрина и в ней оригинал смертного приговора королю Карлу I, подписанный судившими его членами парламента. Затем, прежде чем попасть в зал заседаний палаты общин, посетитель вступает в величественный строгий зал — королевскую галерею. В центре двух довольно длинных стен — две огромные, длиной в 45 футов каждая, картины знаменитого для своего времени художника Даниэля Маклиза. На левой стене — «Смерть Нельсона». Знаменитый адмирал умирает на корабле «Виктория», одержав решающую победу в 1805 г. у Трафальгара над франко-испанским флотом.

Справа — картина «Встреча Веллингтона и Блюхера» в момент победы на поле Ватерлоо.

Картина впечатляет. А. И. Герцен писал: «Я не могу равнодушно пройти мимо гравюры, представляющей встречу Веллингтона с Блюхером в минуту победы под Ватерлоо. Я долго смотрю на нее всякий раз, и всякий раз внутри груди делается холодно и страшно… Эта спокойная британская, не обещающая ничего светлого фигура, и этот седой, свирепо-добродушный немецкий кондотьер. Ирландец на английской службе, человек без отечества — и пруссак, у которого отечество в казармах, приветствуют радостно друг друга». В наше время простой и доброжелательный член парламента, показывая эту картину, скажет: «Вот триумф исторической победы над Наполеоном». Если его спутник сведущ в истории, то он может спросить: «А как же в этом триумфе отражена роль России в победе над Наполеоном?» В ответ высокопоставленный гид улыбнется и молча проследует в зал заседаний.

А в действительности умные люди в правящих кругах Англии, когда они не размышляли о пропагандистских задачах, отдавали себе отчет в том, что именно огромный вклад России в победу над наполеоновской Францией лежит в основе резко возросшей ее роли в европейских делах. Россия являлась союзницей Англии в смертельной борьбе, но такой исход дела не устраивал высшие английские сферы. Вот в этом и берет начало русофобия. Руководителям Британии импонировало, что Россия внесла огромный вклад в спасение Англии от наполеоновской угрозы, а это означало и то, что была снята угроза французского вторжения на Британские острова. Но они явно желали, чтобы Россия не воспользовалась плодами общей победы. С ней очень хотелось поступить по принципу, сформулированному в свое время великим англичанином Уильямом Шекспиром: «Мавр сделал свое дело, мавр может уйти». Но Россию этот принцип явно не устраивал. В Лондоне это понимали и не на шутку тревожились.

Официальные круги до времени не выдавали открыто своих опасений, но их тревогу выразил некий Роберт Уилсон. Он не был частным лицом. В 1812 г. генерал Уилсон являлся официальным английским представителем при главном штабе русской армии. Когда русские войска преследовали остатки уничтоженной французской армии, английский генерал вместе с русским командованием вступил в Вильно. Здесь он обнаружил огромные залежи французских пропагандистских материалов, в которых обосновывалась «необходимость» вторжения французов в Россию. Наполеон, который «был собственным министром пропаганды», дал указание прессе писать, что «русские — это нация варваров и что их сила основывается на их коварстве». По этому поводу Уилсон, видевший русских в их войне против Наполеона, записал в своем дневнике, что найденные в Вильно материалы свидетельствуют о том, что «Бонапарт увенчал свои просчеты в отношении России разнузданной клеветой в ее адрес».