Бенефис

Она стоит спиной к тебе, но ты сразу узнаешь ее. У нее и до сих пор по-детски узенькие плечи, и мохнатое зимнее пальто ничуть не портит ее фигуру, пальто прикрывает ее колени, но все вокруг должны замечать, какие стройные, какие красивые у этой женщины ноги. Она стоит к тебе спиной и что-то говорит высокому типу в рыжей шапке, тип, конечно, почти не слушает, он больше смотрит на ее рот и зубы, чем прислушивается к ее словам, и ты сразу начинаешь ненавидеть и этого типа, и его рыжую шапку. Ты подходишь и без колебания говоришь:

— Простите…

Она порывисто оглядывается на твой голос, выражение лица у нее именно такое, какое ты себе запрограммировал.

— Мартын? О господи, Мартын, ты?!

Она забывает о типе в шапке (ты отмечаешь это с откровенным удовлетворением), тип, однако, ведет себя с джентльменской скромностью (что ж ему еще остается делать?). «Не хочу мешать вашей встрече», — говорит он и трогает ладонью шапку (мог бы и снять ее перед женщиной, перед такой женщиной!).

— Мартын, рассказывай все с самого начала, какой ты роскошный, какие туфли, но к чему тут туфли, пойдем куда-нибудь, такая скверная погода, ты голодный, я поведу тебя в уютное местечко, там никого нет, и возьмем, как когда-то, сосиски с картошкой и с горчицей, горчицу надо мазать на хлеб, как масло, помнишь?

Расцвела веточка мимозы.

Ты вроде и не вспоминал ничего, пока был далеко от родного города, но, оказывается, все лежало где-то у тебя в памяти и только ждало своего часа.

В серой измороси яркой полоской блеснула разукрашенная карусель, мужчина в большом плаще с капюшоном хмуро высился возле синего коня. В такую погоду не было желающих кататься на карусели. «Покружимся?» — спросил ты; серая изморось затанцевала, двое взрослых людей кружились вокруг света на синих конях.