Бенефис_Дьявола

- В лучшую сторону? – поинтересовался он. Его пальцы непроизвольно стали поглаживать бархатистую кожу, постепенно продвигаясь выше по её бедру и смещаясь к центру – туда, где он мог почувствовать её женское начало, такое неприступное и желанное все эти месяцы, когда на его пути возникали то Света, то Борис, то его собственная нерешительность. Глеб притормозил у обочины, не снимая руки с её тела, и всем корпусом повернулся к ней, дотронувшись до самого интимного, пытаясь одновременно поцеловать её в шею и в ушко, притянуть к себе, распахнуть её пальто и добраться до груди, которую она бесстыдно демонстрировала ему вчера вечером и которую он хотел сейчас сильно сжать в своей ладони – так сильно, чтобы она вскрикнула и прикусила до крови губу. Вот оно, к чему он так долго стремился – вот Вероника сидит перед ним, в его власти, всегда такая гордая и неприступная, а теперь готовая раздвинуть для него свои прекрасные ножки со словами: Глеб, возьми меня, возьми меня грубо и жестоко… А вместо этого он услышал её спокойный и безучастный голос:

- Глеб! Ты же понимаешь, как мне сейчас непросто? Перестань, Глеб, я не в том настроении, чтобы… чтобы…

- Чтобы – что?

- Чтобы начинать что-то сначала!

Глеб убрал от неё руки и отстранился. В его груди всё кипело, внизу живота болезненно ощущалось стальное напряжение, но её явное равнодушие к его пылающей страсти не позволяло ему и дальше продолжать в том же духе, не нанося собственному достоинству еще большего ущерба. Они помолчали некоторое время. Наконец он произнёс:

- Извини. Я хотел развеять тебя как-нибудь. У меня не было намерения обидеть тебя, Ника.

Она поправила волосы и посмотрела на него с удивлением:

- Меня никто не называет Никой, кроме родителей и… Бориса.

- Можно, я тоже буду?

Она пожала плечиками:

- Если хочешь…

- Послушай, тебе необходимо развеяться. Давай съездим куда-нибудь?

- Прямо сейчас?

- Можно и сейчас.

- Сейчас меня ждёт мама, она очень переживает, и я, честно говоря, тоже хочу побыть дома. Я уже так давно там не жила! А, знаешь, иногда очень хочется снова стать маленькой девочкой, без всяких проблем и забот, и даже мыслей.

- Странно. А я только-только освободился от этого, отвёз своих на дачу за город. И мне совсем не хочется их обратно домой, - он усмехнулся, - прямо-таки парадокс!

Она взглянула на него с лёгкой улыбкой и спросила:

- А что Светик делает?

- Наверно, ужин готовит, - нехотя ответил он.

- Ну вот, видишь, она тебя ждет, и ей тоже хочется побыть с тобой вдвоём.

- А мне хочется побыть с тобой вдвоём!

- Глеб, в чем у тебя проблема? Я за тобой такого… напора раньше не замечала.

- Только не говори, что тебе безразлично. Пожалуй, я в это не поверю.

- Мне не безразлично, но ты меня пугаешь, - она смотрела на него пристально. – Не помню, чтобы ты раньше делал такие заявления.

- Раньше ты не была… свободна.

- Ты хочешь сказать, что вчера я не была свободна, а сегодня уже – наоборот? Ты и впрямь считаешь, что так бывает?

- Я считаю, что всегда кто-то должен быть первым. И если им буду не я, то, значит, кто-то другой.

Вероника покачала головой, удивляясь его наивному цинизму:

- Глеб, но это же абсурд!

- Что ты имеешь ввиду? Я не могу быть первым?

- То, что ты сейчас заявляешь. Ты буквально хочешь ко мне занять очередь, что ли? Я, выходит, как… как кружка пива, за которой постоишь и возьмёшь – так, что ли? Или ты думаешь, что вот ты такой весь супер из себя подкатил, и я должна раздвинуть ноги и умолять тебя о чем-то, или как?

- Ты сейчас говоришь о сексе?

- Я сейчас говорю о себе – я человек ведь, Глеб, и я также люблю и также ненавижу, как и все вокруг. Почему, блин, ты на меня смотришь, как на машинку Зингера?

- Да успокойся! На вот, гороскоп почитай, – он кинул ей на колени свой телефон, который она в запале автоматически отложила в нишу между сиденьями.

- Ты начал всё это, и я хочу, чтобы всё было предельно прозрачно! Или слабо тебе было прямо в лицо мне сказать: Ника, я тебя хочу, но боюсь признаться, потому что у меня… член маленький. Слабо? Что ж ты за мужик тогда? Тоже мне, ещё в любовники набивается! И поверь, размеры тут не имеют значения.

Он снова выехал на дорогу, криво ухмыльнувшись, ответил:

- Я слышал, что ты и не так можешь выражаться.

Вероника, успокоившись также быстро, как и впав перед этим в истерику, устало произнесла:

- Прости, я не должна была всего этого говорить. Нашло что-то. Борис еще в… не похоронен, а ты ведешь себя… А как, собственно, я еще выражаюсь?

Глеб подумал, что сказал лишнее. В обычной обстановке Вероника не позволяла себе крепких высказываний.

- Ну… многие женщины… когда это… в разных ситуациях, в интимной обстановке… знаешь… - он сделал неопределённый жест рукой.

- Ты ж говоришь, что слышал?

- Я не так выразился. Ладно, забудь. Ты меня тоже… хорошо на место поставила.

Она задумчиво глядела на дорогу.

- Мне всё чаще кажется, Глеб, что ты что-то не договариваешь.

Он выдохнул:

- Ну, в общем, ты права.

- В чем я права? Насчет размеров, что ли? – она улыбнулась, глядя на мелькающие кустарники вдоль дороги. Её забавляла эта игра и его наивность.