Бенефис_Дьявола

За окном уже заметно темнело, и солнце, которое весь день пряталось за тяжестью сизых облаков, уходило на покой.

Ему заметно полегчало, и он глубоко вздохнул, вытирая с глаз непривычную мокроту. Слезы незаметно проникли в дебри его давно не стриженых усов, тронутых сединой, и теперь Иван с удивлением ощутил их солоноватый привкус.

- Пойду-ка я умоюсь, - сказал он вслух и направился к ванной.

Впереди предстояли тяжелые дни, но теперь груз его горя не давил безмолвной потерянностью на грудь; Иван даже с некоторым удовлетворением почувствовал, будто он сам только что поговорил с братом и получил его благословение.

Оставалось только найти убийцу.

13

Рабочий день у них редко когда укладывался в положенные восемь часов. Как правило, дел накапливалось невпроворот, и по каждому необходимо было отчитываться: и вести, и закрывать, и сдавать в архив, и передавать в суд, а людей хронически не хватало – ну кто в наше время пойдет на скромную зарплату следователя, когда вокруг процветает жажда наживы и предпринимательства? Одна часть россиян тоннами вывозит капитал как в виде сырья, так и в натуральном виде; другая пытается прилипнуть к первой части хоть каким-нибудь боком; третья развлекает, лечит и учит детей первых двух; а четвертая старается, чтобы ни у кого из них не оказалось денег, нажитых нечестным путем, при этом её зарплата складывается из налогов третьей части населения, поскольку первые две всячески стараются избежать этой участи – оно и понятно: кому охота, чтобы их за их же деньги в тюрьму сажали? В этой круговерти Игорь Анатольевич порой чувствовал себя полным идиотом, но переквалифицироваться в охранники или библиотекари не позволяло профессиональное чувство ответственности перед той третей части сограждан, которые, в принципе, и оставляли, по его мнению, ту великую страну, в которой он родился и которую любил, порой ругая и проклиная всё на свете.

Прокопенко не был безгрешен в узком профессиональном понимании этого явления. Наверно, так бывает только в сериалах и некоторых повестях о настоящих милиционерах. По крайней мере, никто из его знакомых не мог бы кинуть первым камень в того, кто заслуживал бы этого больше их самих, ибо мы по определению рождаемся во грехе, и с тем и живём. Может, от того и печать грешников давит на нас на протяжении всей жизни, и мы только стараемся не украсть, не возжелать, не убить, и, освободившись от такого давления, может, всё повернулось бы иначе: фирмачи стали бы платить налоги, зарплаты бы не выдавались в конвертах, бомжи ночевали бы в ночлежках, а проститутки, хоть и продолжали бы грешить, но были бы под неусыпным контролем как врачей, так и государства, и все на учете, как передовые труженицы народного хозяйства.

Игорь Анатольевич еще раз внимательно перелистал страницы дела об убийстве Сидорова: фотографии, описание места происшествия, показания свидетелей, опросы некоторых знакомых убитого, бывших в ресторане в тот вечер, а также его собственная последняя пометка о невозможности приобщения к делу личного мобильного телефона погибшего, уничтоженного во время пожара при достаточно загадочных обстоятельствах, о чем он получил информацию буквально несколько минут назад. Всё сводилось к очевидным фактам: кто-то целенаправленно совершил данное преступление против данного гражданина, обладая достаточной информацией о его местонахождении и сопутствующих обстоятельствах, когда Сидоров не мог оказать должного сопротивления. В сауне отпечатков пальцев оказалось больше, чем достаточно. Это означало, что никто их целенаправленно не уничтожал. Они проверялись в настоящее время по картотеке, но ему не верилось, что обнаружится именно то совпадение, которое выведет следствие на преступника. Просто интуиция подсказывала, что здесь кроется нечто большее, чем личная месть, неприятности на работе или случайное убийство: преступник действовал нагло, быстро и очень хорошо ориентировался в оперативной ситуации; и только один человек, помимо самого убитого, мог быть уверенным, что в сауне не будет администратора, что дверь будет открыта и что Сидоров будет в беспомощном состоянии – это его спутница, милая девушка Вероника Камова.

Но каков мотив? Именно это предстояло им выяснить. То, что она пыталась направить их по ложному следу, подкидывая данные о якобы запертой двери, странных запахах… да и на телефонной трубке наверняка ничего не было – всё это лишь попытка дилетанта закамуфлировать очевидное. В данном случае очевидным для следователя представлялось её причастность каким-то образом ко всем этим событиям.

Он еще раз попытался провертеть в памяти каждый её жест, каждое слово, сказанное или брошенное ненароком, но пока не смог бы с точностью утверждать, что она лжёт. Девушка казалась очень искренней. Но, как это зачастую бывает, видимые признаки, или их отсутствие, не могут поспорить с неопровержимостью улик и фактов. Против неё же ни того, ни другого пока не было. Как и не было мотива. Но это дело наживное.