Бенефис_Дьявола

Принятие ванны являлось целым ритуалом. Вода обволакивала всё тело, расслабляя мышцы и нервы, на душе становилось спокойно и умиротворенно. Света лежала, наблюдая, как зеркальная стена напротив покрывалась тонким слоем пара, оседавшем на стекле, делая невозможным видеть любое отражение. Так же и люди, впитав в себя окружающую суету, перестают замечать очевидное, или видят всё в таких расплывчатых образах, что не осознают, где добро, а где зло. Глеб, привыкший всегда иметь под рукой Никитича, возомнил себя чуть ли не его покровителем, а она сама превращается в его глазах в безвольную дурочку, которой можно вертеть, как вздумается. Но её не устраивает такое положение вещей, и Ромка тоже был сильно обижен на Глеба. Вначале они нормально поужинали, но Глеб, и без того приехавший навеселе, добавив коньяку, совсем сорвался с петель и наговорил им кучу гадостей, обозвав Рому никчемным пугалом, а её – озабоченной мальвиной, хотя где тут связь, она не представляла. И поводом послужило то, что они с Ромой позволили себе высказать сомнения относительно стоимости его автомобиля. Глеб завелся, как в припадке: вы ничего не понимаете, да тебя зависть гложет, да ты такой, а ты сякая – напился он, конечно, основательно. В итоге начал за столом клевать носом, и они с Ромой оттащили его в спальню и уложили в постель.

Ночью она проснулась от какого-то шума. Открыв глаза, обнаружила, что Глеба рядом не было. Она выглянула на кухню и увидела его, сидящем на табурете в темноте перед телевизором: он держал в руке свой мобильный телефон, направив его на темный экран, и что-то неразборчиво бормотал, как лунатик. В отблесках света, падавшего из окна от уличных фонарей, она с испугом увидела его широко раскрытые и остекленевшие глаза, в которых стоял холодный ужас, который моментально передался и ей. «Глеб»,- громко позвала она его, но Глеб будто не слышал её. Может, это белая горячка, пронеслось у неё в мозгу, но он неожиданно закрыл глаза, улыбнулся чему-то, встал и молча прошел мимо неё в спальню. Она повернулась вслед за ним, но боялась войти в темную комнату, боялась увидеть еще что-нибудь более ужасное. Вдруг он начнет разговаривать с какой-нибудь фотографией? Или со своим телефоном – она не представляла себе, что тогда ей пришлось бы делать. Наверно, вызвать «скорую».

Даже теперь, лёжа в теплой ванне в родном родительском доме, ей стало не по себе, и мурашки мелкой сыпью пронеслись по её рукам от локтей до шеи, и она почувствовала холод. Ей пришлось простоять тогда в проеме кухни минут десять, вслушиваясь в безмолвие ночи, и каждый шорох и скрип, издаваемый старым домом, как ножом полосовал её нервы. Наконец она на цыпочках прошла мимо спальни, со страхом заглянув в темнеющий проём. Глеб лежал в постели, с головой укрывшись одеялом, и, по-видимому, спал. Она быстро прошмыгнула в родительскую комнату и, зарывшись в холодные простыни кровати, долго лежала без сна, прислушиваясь к его монотонному дыханию за стеной, которое через некоторое время перешло в раскатистый храп. Ну слава Богу, подумала она, это уже по-человечески. Но еще через час безуспешных попыток заснуть ей это уже казалось не благословением свыше, а настоящим проклятием, и хотелось запустить в Глеба подушкой, чтобы остановить этот звук, проникавший в её сознание сквозь простыни, и стены, и непомерную усталость, которая, в конце концов, отключила её сознание, когда за окнами уже начинал брезжить рассвет.

Света дотянулась рукой до полочки, где стояли шампуни, бальзамы и другие разные полезности, предназначенные для ухода за телом. Она взяла одну из баночек, открыла и, смазав кончик пальца, бережно нанесла маску тонким слоем на лицо, почувствовав через мгновение приятный освежающий запах. Она закрыла глаза и откинула голову назад, полностью отдаваясь во власть дурманящей истоме, проникающей в её сознание и путающей мысли. Она не хотела сейчас никаких размышлений, никакого напряжения, ей вчера этого хватило с лихвой.