Читаем Бенкендорф полностью

«Если всё, что составляет честь, влияние и авторитет каждого, не поставлено под ненарушимую и священную охрану, если будут раздаваться незаслуженные отличия и будут делаться исключения без самых веских мотивов, если одни не будут ограждены в своих правах, а другие не будут ограждены от несправедливости и произвола, тогда чувство служебного долга исчезнет, так что его не в состоянии будет восстановить никакая строгость, никакое наказание. Тогда одни, хвастаясь незаслуженной немилостью, будут стараться с ловкостью уклониться от своих обязанностей, а не исполнять их с точностью; другие же будут стараться путём интриг и лести приобрести отличия, которые даются не в награду за заслуги; тогда всё придет мало-помалу в расстройство, и войско, оставшееся без надзора и без руководителей, будет способно впадать в пагубные увлечения, нередко возникающие от простой случайности».

В истории с Семёновским полком Бенкендорф увидел, как начинает падать авторитет власти: «неуважение к одной из посредствующих властей» влечёт за собой неуважение к верховной власти и к власти вообще. Вот почему увольнение от службы полковника Шварца, пусть и недостойного своего поста, но произведённое прежде, «чем было наказано самое важное преступление — нарушение субординации», он считал не просто ошибкой, но ударом по авторитету, потаканием не дозволенному уставом «желанию роты». Прежде всего, сделал свой вывод Бенкендорф, власть должна уметь добиться уважения к себе, в крайнем случае переходя на «твёрдый, решительный, лаконический тон, обнаруживающий полную уверенность в своих силах и непреклонную решимость употребить их в дело»; этого будет достаточно, чтобы «подавить всякое сопротивление в самом его начале». В «семёновской истории» полк в целом мог быть спасён, если бы «несколько примеров строгости по отношению к самым непокорным солдатам в присутствии их товарищей» и, что немаловажно, строго по закону, «согласно с 133 и 137 статьями старых военных уставов, остановили бы распространение зла, внушили бы виновным страх, уничтожили бы влияние дурного примера, удовлетворили бы требованиям справедливости, возместили бы унижение власти, восстановили бы порядок и то слепое повиновение, которое составляет одну из главных обязанностей военного сословия».

Если император Александр и читал эту записку, то не придал ей особого значения. Он не мог поверить (может, так никогда и не поверил) в то, что «бунт» Семёновского полка был следствием внутренних проблем российской армии. «Никто на свете меня не убедит, — признавался он Аракчееву, — чтобы сие выступление было вымышлено солдатами или происходило единственно, как показывают, от жестокого обращения с оными полковника Шварца… По моему убеждению, тут кроются другие причины… я его приписываю тайным обществам»114. Да и Бенкендорфу Александр Павлович говорил о том, что возмущение было подготовлено «внешними по отношению к полку» силами, имеющими связь «с итальянскими карбонариями и либералами Франции и Германии»115.

Стало ясно, что внешнего наблюдения за порядком и спокойствием в армии недостаточно, а на добровольную помощь офицеров рассчитывать не приходится. Исходя из этого Васильчиков составил проект «Об устройстве военной полиции при гвардейском корпусе»116, который был утверждён царём 4 января 1821 года. Участие Бенкендорфа в его составлении документально не подтверждено, но его опыт создания системы сбора информации о настроениях в войсках, пусть даже не вполне удачный, был учтён.

Документ был настолько секретный, что Васильчиков писал его собственноручно:

«Начальство гвардейского корпуса должно иметь самые точные и подробные сведения не только обо всех происшествиях в вверенных войсках, но ещё более — о расположении умов, о замыслах и намерениях всех чинов. Корпус сей окружает государя, находится почти весь в столице, и разные части оного, не быв разделены, как в армии, большим пространством, тесно связаны и в беспрерывном сношении между собой. Источники, посредством которых получает начальство сведения, весьма недостаточны и даже ненадёжны. Обыкновенный путь есть через полковых командиров; но часто не знают сами, часто по собственной выгоде или по ложному понятию могут скрывать разные происшествия и к несчастью иногда за ними самими необходимо бывает наблюдать; их поступки, обхождение, иногда злоупотребления, быв неизвестны высшему начальству, могут довести подчинённых до неудовольствия и произвести вредные последствия…

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 Великих Феноменов
100 Великих Феноменов

На свете есть немало людей, сильно отличающихся от нас. Чаще всего они обладают даром целительства, реже — предвидения, иногда — теми способностями, объяснить которые наука пока не может, хотя и не отказывается от их изучения. Особая категория людей-феноменов демонстрирует свои сверхъестественные дарования на эстрадных подмостках, цирковых аренах, а теперь и в телемостах, вызывая у публики восторг, восхищение и удивление. Рядовые зрители готовы объявить увиденное волшебством. Отзывы учёных более чем сдержанны — им всё нужно проверить в своих лабораториях.Эта книга повествует о наиболее значительных людях-феноменах, оставивших заметный след в истории сверхъестественного. Тайны их уникальных способностей и возможностей не раскрыты и по сей день.

Николай Николаевич Непомнящий

Биографии и Мемуары
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»

«Ахтунг! Ахтунг! В небе Покрышкин!» – неслось из всех немецких станций оповещения, стоило ему подняться в воздух, и «непобедимые» эксперты Люфтваффе спешили выйти из боя. «Храбрый из храбрых, вожак, лучший советский ас», – сказано в его наградном листе. Единственный Герой Советского Союза, трижды удостоенный этой высшей награды не после, а во время войны, Александр Иванович Покрышкин был не просто легендой, а живым символом советской авиации. На его боевом счету, только по официальным (сильно заниженным) данным, 59 сбитых самолетов противника. А его девиз «Высота – скорость – маневр – огонь!» стал универсальной «формулой победы» для всех «сталинских соколов».Эта книга предоставляет уникальную возможность увидеть решающие воздушные сражения Великой Отечественной глазами самих асов, из кабин «мессеров» и «фокке-вульфов» и через прицел покрышкинской «Аэрокобры».

Евгений Д Полищук , Евгений Полищук

Биографии и Мемуары / Документальное