Беовульф

Служба закончилась глубоко ночью, Северин прилёг отдохнуть в каморе, пристроенной к храму справа, за алтарём: тут хранилось миро, небольшие запасы изредка доставляемых с юга драгоценных благовоний, свитки в тубусах и несколько фолиантов — греческие книги, сиречь подшитые у корешка в единый том листы пергамента или папируса, забранные в деревянную обложку, в Галлии встречались ещё реже ладана.

Это помещение не охранялось, и засовов на дверях, ведущих на улицу и в храм, не было — варвары воровать не станут, — это просто невозможно! — а если и найдётся какой сумасшедший из чужаков, то зачем ему пергаментные листки, испещрённые непонятными закорючками, и ароматическая смола?

— …Поднимайся! Поднимайся же, лентяй! — Северину казалось, что он заснул только мгновение назад, но сквозь отдушины под потолком пробивался нежно-розовый свет ясного весеннего утра. Епископ тряс племянника за плечо. — Ты куда подевал кувшинчик с миром? Прекрасно, просто великолепно! Освящённое Папой миро засунуть под голову!

Продрав глаза, картулярий узрел его преподобие: Ремигий был улыбчив, чуть ироничен и, как кажется, совершенно счастлив — а ведь епископ не спал больше суток. Облачён в лучшие одежды итальянской работы: шёлк, крашеная алым, изумрудно-зелёным и пурпурным тонкая шерсть, золотое шитьё, низкая митра с вытканной серебряной и золотой нитью рыбой — символом Христа.

— Давай-давай, — поторопил Северина Ремигий. — Солнце скоро взойдёт, а на рассвете мы должны встретить Хловиса возле Марсовой арки! Пошевеливайся!

Епископ Реймса, Лугдунской Галлии и Бельгики отлично знал, чем можно поразить и потрясти воображение варваров — франки, как и другие германцы, народ впечатлительный, им нравится всё яркое и красивое, они очень любят зрелища. Потому-то все священники, вышедшие на окраину города, выделялись белоснежными одеяниями и плащами цвета молодой травы, ветер полоскал вымпелы со священными изображениями, а из греков и латинян Ремигий организовал настоящий церковный хор, небольшой и неспевшийся, но достаточно громкий и торжественный…

Ave, Maria, gratia plena;
Dominus tecum: benedicta tu in mulieribus,
et benedictus fructus ventris tui Jesus.
Sancta Maria, Mater Dei, era pro nobis peccatoribus,
nunc et in hora mortis nostre. Amen.

Начали на латинском, продолжили наречием сикамбров — Ремигий нарочно перевёл:

Радуйся, Мария, благодати полная,
Господь с тобою…

Хловис на вороном коне въехал под старинную Арку Марса — грандиозное сооружение, построенное ещё в царствование императора Марка Аврелия и оставшееся целёхоньким после всех бурь, пронёсшихся над Галлией.

Прекрасный беловолосый вождь, в сверкающей новой кольчуге и красном плаще проследовал к базилике. Позади ехали дуксы и избранные воины, королеву везли на конных носилках: перенятая сикамбрами римская традиция. Перед конём Хловиса шёл Ремигий, рядом с ним — Северин, державший в руках открытый ларец с тёмным кувшинчиком, наполненным священным миром.

Картулярию церемония почти не запомнилась — слишком волновался. Северин разве что отметил, что епископ нарушил канон — помазание, передающее дары Духа Святого, Ремигий провёл дважды, в нарушение установленного канона: первый раз после троекратного омовения рикса Хловиса в купели, установленной перед алтарём, и вторично…

Неизвестно почему Ремигий на это решился, было ли это откровение свыше или его собственное решение, но епископ вдруг приказал Хловису преклонить колено, взял тонкий золотой обруч, припасённый для новообращённого и символизирующий власть рикса над франками, вторично[35] совершил обряд помазания и произнёс громко, чтобы слышал каждый:

— Прими же благословение Духа Святого и неизъяснимый Дар Его — чтобы править тебе богоугодно и во благо народа твоего. Помни же, что двоекратно Дух Святой снизошёл на главу твою, Хловис… Теперь царство твоё дано тебе Богом, а не правом рода. И потомки твои примут венец здесь — в этом храме…

* * *

— …А я видел в базилике Беовульфа, — поделился с дядей Северин поздно-поздно вечером, когда День Воскресения закончился. Устали неимоверно: в храме крестили только короля, но и все его воины тоже принимали римскую веру. Чуть больше трёх тысяч человек. Обряд продолжали на берегу реки Вель, протекающей возле Реймса. — Думал, он уже уехал в Британию, но нет — всё-таки сумел пробраться в храм…

— Он сумеет! — рассмеялся Ремигий. Преподобный устроился за столом, оставшись только в широких варварских штанах и длинной льняной рубахе. Утомился, но это утомление было радостным и ничуть не обременительным. — Беовульф и наши друзья просто решили ненадолго задержаться, стараясь не мешать нам…