Беовульф

— Исландия... гм.. И что ей здесь, в Дании, надо? — Унферта потянуло обратно, к саням.

— Я и сама себя об этом часто спрашиваю, — сказала Сигга, бесцеремонно рассматривая Унферта своими чрезмерно зелеными глазами.

— Скажи мне, чужеземка, ты языческая ведьма или же добрая христианка? Не предлагаешь ли ты свое тело злым духам в обмен на секреты, которыми торгуешь? Веруешь ли ты в Господа истинного, Иисуса Христа Спасителя, либо пребываешь в пагубном заблуждении?

В ответ Сигга невнятно выругалась себе под нос.

— Извини, Сигга, — вмешался Гутрик, с укором глядя на Унферта. — Отец мой в отношении религии очень строгих правил.

— Старый дурак, — проворчала Сига еле слышно и пояснила, все так же сияя глазами: — Я придерживаюсь старины. А как я поступаю со своим телом... Не твоего ума это дело, дед. Тебя я знаю, Унферт, сын Эгглафа, хоть ты меня, похоже, и не помнишь. Я принимала твоего сына и сделала все, чтобы спасти жизнь роженицы, его матери.

— Значит, ты колдунья и это признаешь!

Сигга прищелкнула языком, глянула на

Гутрика, затем на Унферта.

— Говори, зачем пришел, сын Эгглафа У меня есть дела поважнее, чем торчать здесь на холоде и выслушивать оскорбления от бывшей комнатной моськи старого пьяницы Хродгара.

Унферт злобно зарычал и замахнулся на женщину посохом.

— Нет у меня к тебе дел, ведьма! Спрашивай моего неверного сына, что ему от тебя надо. У него к тебе дело.

— Сигга, я хотел бы, чтобы ты занялась одной вещицей, — торопливо вмешался Гутрик. — Наш раб нашел это...

— Зайди, внутри расскажешь. Я не собираюсь мерзнуть здесь, под снегом. Что до тебя, сын Эгглафа, можешь войти, там у меня огонь. Или мерзни здесь, мне все равно.

— Отец, покажи. Покажи золотой рог.

— Внутри, — повторила Сигга и исчезла в хижине. Унферт все еще бормотал что-то о демонах и колдовстве, о шлюхах и суккубах, о неверных и ожидающем их после смерти справедливом воздаянии, но Гутрик подхватил его под руку и впихнул в дверь. Внутри свиньями почти не воняло, пахло сушеными травами и пчелиным воском, торфяным дымом от очага. Множество крынок и мисок занимали несколько столов и скамей, расставленных вдоль стен и в середине помещения. На столах валялись также кости разных животных, с потолка свешивались пучки трав. Гутрик сразу подсел к очагу, принялся отогревать руки у пламени. Унферт старался ни к чему не прикасаться, чтобы не испачкаться и не оскверниться.

— Золотой рог, — повторила Сигга. — Золотой рог. — Она опустилась на пол перед очагом.

— Покажи ей, отец, покажи, — торопил Гутрик отца. Он повернулся к Сигге: — Ты слышала о золотом роге, кубке, которым король Хродгар наградил короля Беовульфа? Который Хродгар захватил, в молодые годы убив на поединке дракона?

— Слыхала, слыхала. Его вроде бы потерял Беовульф, когда дрался с нимфой после смерти Гренделя. Но... чего только эти бахвалы не придумают! Да встретв Хродгар живого дракона, он бы тут же храбро понесся прочь. Да еще и штаны бы обмочил.

— Наглая тварь! — возмутился Унферт. — Хродгар был великий воин.

Сигга не удостоила его взглядом.

— Будем обсуждать достоинства королей?— усмехнулась она. — Политика меня не интересует. Это занятие для жуликов вроде тебя.

Унферт задохнулся от возмущения, сжал свою палку, с отвращением глядя на единственного сына, который снюхался с гадкой ведьмой. Губы его зашевелились в безмолвной молитве.

— Что там у вас? Я верю лишь глазам моим. Покажите мне этот рог, и я не утаю того, что увижу.

— Я видел когда-то рисунок рога Хродгара, — открыл рот Гутрик. — В точности как тот, который нашел наш раб.

— Умолкни, — бросил Унферт и вынул рог из-под плаща Сверкнуло золото драгоценного сосуда, сверкнули и расширились глаза Сигги. Она мгновенно перевела взгляд на очаг, уставилась в пламя. — Это приз Беовульфа, завоеванный им тридцать лет назад, потерянный им же в глубинах Вёрмгруфа во время схватки с морской нимфой. Так?

— Убери, — хрипло пробормотала Сигга. — Спрячь. — Она облизнула губы и, хотя на лбу ее блестел пот, подбросила в огонь еще кусок торфа и зашуровала в очаге причудливо изогнутой кочергой.

Гутрик удивился, но замахал рукою, призывая отца спрятать кубок. Унферт не обратил на него внимания и сделал шаг к Сигге.

— Что случилось, ведьма? Что-то не так? — прохрипел он, потрясая посохом. — Убедилась, что герои не врут?

— Сигга, это рог Хродгара? — обеспокоился Гутрик.

— Да где ей знать, — криво ухмыльнулся Унферт. — Эта старая сука слепа, как крот. Прочь отсюда и позабудь дорогу к этой гнусной дыре.

Сигга медленно повернулась к Унферту, не поднимая глаз, глядя на грязную солому под ногами, не обращая внимания на золотой рог, избегая касаться его взглядом.

— Слушай меня внимательно, Унферт, сын Эгглафа. Не вижу я ясно этот рог, ибо окружает его сильная аура. И такой ауры я за жизнь свою не видала. В ней заключена магия Дёккалфара, так мне кажется. Доводилось мне сталкиваться с такими вещами. Давно, еще ребенком...

— Дёккалфар? — с трудом выговорил незнакомое слово Гутрик.

— Да, эльфы тьмы Нидавеллира. — Сигга отерла лицо. — Народ с холмов Свартальфхейма, жители темных ущелий[69].