Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах.

Тут Унферт

[36],   сын Эгглафа, 500
сидевший в стопах
   у владыки Скильдингов,
начал прение
   (морепроходец,
пришелец Беовульф,
   его раззадорил:
неужто в мире
   ему соперник
нашелся, воин
   под небом славный,
его сильнейший),
   и вот он начал:
«Не тот ли ты Беовульф,
   с которым Брека
соревновался
   в умении плавать,
когда, кичась
   непочатой силой,
с морем спорили
   вы, бессмыслые, 510
жизнью рискуя?
   Ни друг, ни недруг,
ни муж разумный
   не мог отвратить вас
от дикой затеи
   соперничать в океане.
Пучин теченья
   сеча руками,
взмахами меряя
   море-дорогу,
вы плыли по волнам,
   по водам, взбитым
зимними ветрами,
   семеро суток.
Тебя пересилил
   пловец искусный,
тебя посрамил он:
   на утро восьмое,
брошенный бурей
   к норвежскому берегу, 520
он возвратился
   в свои владенья,
в земли Бродингов,
   в дом наследный,
где правит поныне,
   на радость подданным,
казной и землями.
   Клятву сдержал
сын Бенстана —
   был первым!
Вот почему я
   предчую худшее
(хотя и вправду
   ты крепок в битве,
в честной сече),
   коль скоро, с вечера
тут оставшись,
   ты встретишь Гренделя!»
Ответил Беовульф,
   сын Эггтеова: 530
«Не чересчур ли
   ты, друг мой Унферт,
брагой упившись,
   о подвигах Бреки
тут разболтался?
   На самом же деле
никто из смертных
   со мной не сравнился бы
мощью на море,
   выдержкой на океане.
Когда-то, поспорив,
   мы вправду задумали,
жизнью рискуя
   (а были оба
еще недоростками!),
   взапуски плавать
в открытых водах.
   Сказано — сделано:
кинулись в зыби,
   клинки обнажив 540
ради защиты
   от хищных тварей,
там обитавших.
   Сил недостало
ему тягаться
   со мной на быстринах,
но я не покинул
   его над бездной:
вместе держались
   в опасных водах,
рядом плыли
   пятеро суток [37],покуда буря
   и сумрак ночи,
северный ветер,
   снег и волны
кипящих течений
   не разлучили
нас в ненастье.
   Со дна морского 550
нечисть восстала —
   в пене ярились
полчища чудищ.
   Рубаха-кольчуга
искусной вязки,
   железной пряжи
мне послужила,
   шитая золотом,
верной защитой,
   когда морежитель,
стиснув когтистыми
   лапами тело,
вдруг потащил меня
   в глубь океана;
Судьбой хранимый,
   я изловчился,
— клинком ужалил
   зверя морского —
канул на дно
   обитатель хлябей. 560

10