Беранже

Беранже во время разговора поднимается с кресла и становится спиной к окну, внимательно наблюдая за выражением лица собеседника.

— Э, да вы, кажется, подремываете, сударь! Не желаете слушать?

Он не дает своим ученикам спуску, не терпит небрежности — ни в стихах, ни в беседах о мастерстве.

— Если задумали стать поэтом, так не жалейте сил. Сочинение стихов — это изнурительная работа. — Да, да, он знает это на собственном опыте! — А песня — это самый трудоемкий жанр.

Скольким молодым поэтам из рабочих предместий Парижа и других городов помог он своими бесценными советами! Он и ободрял своих учеников и строго журил. Не довольствоваться скороспелками, не хвататься за первое попавшееся слово. Искать, поворачивать, раздумывать, шлифовать.

Он продвигал в печать их первые удачные опыты, составлял сборники, писал к ним напутственные слова. Он поддерживал нуждающихся.

— Я узнал, что у вас не заплачено за квартиру. Внесите скорее, — протягивает он Лапуанту деньги. Это не подачка, а помощь друга. Беранже сам, бывало, нуждался в такой помощи, прибегал к ней и не считал это зазорным.

Как радовался он, что на глазах его из самой гущи народа поднимаются и выглядывают на свет живые ростки поэзии! Поэтов рабочих и ремесленников становится во Франции все больше. Типографы и башмачники, каменщики и булочники, ювелиры и ткачи сочиняют стихи, поэмы, песни.

Фея рифм, властительница песен, пленяет юных мечтателей, и они готовы пожертвовать для нее всем. Беранже знает, как велика власть этой феи.

Как богачи ей жадно смотрят в очи!
Но, их минуя, предпочтет она
Скупой огонь в простой семье рабочей,
Где песнь ее, как хлеб и соль, нужна.

Поэт призывает фею внести радость и надежды в сердца и хижины бедняков, в угрюмые мастерские и фабричные цехи. И пусть при появлении феи рифм обитатели подвалов, чердаков и хижин, люди труда вспомнят имя старого песенника:

Ведь это он привел ее в наш дом —
Певец вина и юности нестрогой.

Еще подростками, оборванными гаменами, будущие поэты слышали песни Беранже, подхватывали их из уст старших. Они подражали ему, учились у него, когда впервые пробовали взяться за перо. Они считали его своим отцом.

О Беранже, наш предводитель древний!
Мы каждою строкой ему должны, —

писал Пьер Дюпон, выражая чувства своих собратьев по классу и перу. Среди них были люди большого поэтического дарования.

В тюрьме Ла Форс Беранже получил от юного наборщика Эжезиппа Моро первые его стихотворные опыты. Потом Моро вырос в настоящего поэта. Четырнадцатилетний сын ткача Эжен Потье через год после Июльской революции составил первый сборник своих стихов «Юная муза» и посвятил его Беранже. Ласковое, ободряющее письмо, которым откликнулся ему старый поэт, Потье будет хранить всю жизнь и включит через сорок лет в свою «Автобиографию».

Все новые песенные голоса неслись из предместий Парижа и других городов Франции. Запевалы рабочих гогетт, дети мастеровых и рабочих были разбужены и призваны в литературу непрекращающимися взрывами республиканских восстаний тридцатых годов. Многие из них сами сражались на баррикадах.

Судьбы их были различны. Одних скосили нужда и болезни. Другие перешли в стан певцов примирения, утратив свой прежний пыл и голос. Но были среди них и такие, чьи голоса окрепли в испытаниях. Эжен Потье станет участником Парижской коммуны и, поднявшись на новой волне революции к новым вершинам, создаст бессмертный пролетарский гимн «Интернационал».

Поэты-рабочие, присоединившиеся в тридцатые годы к борьбе левых республиканцев, горько переживали молчание Беранже, отход его от политических битв. Эжезипп Моро в 1835 году обратился к нему с укоряющей песней. Почему молчит он в те дни, когда монархия расправляется с участниками восстаний?

Но большинство творцов ранней пролетарской поэзии разделяло утопические мечты Беранже той поры. Многие поэты-рабочие были членами сен-симонистских песенных обществ и складывали хвалебные стихи в честь автора «Безумцев».

А Беранже, уже понявший к началу сороковых годов, что надежды его на «спасительный мост» Июльской монархии потерпели крушение, все же еще не решался звать своих молодых последователей к политической борьбе. Воспев борцов за идею, внутренне присоединившись к ним, он еще не отваживался тогда расстаться с мечтой о возможности преобразования общества без кровавых распрей и междоусобиц, мирным путем просвещения и реформ.

* * *

Нести искусство рабочим — этой цели посвятил всю жизнь один из любимых друзей юности Беранже, композитор и педагог Гийоме Бокийон. Да, да, тот самый Вильгем, который одалживал когда-то брату Весельчаку для выхода свои «парадные штаны».