Беранже

В салоне Лаффита тревога. Кружок молодежи теснится вокруг Беранже. Что скажет песенник оппозиции о последних событиях? Нет, он не скорбит о судьбе Деказа и его министерства. Полумеры и экивоки не достигают цели в политике.

— Многие видят причину падения Деказа в убийстве герцога Беррийского, — говорит Беранже. — По* верьте мне, это был лишь повод. Сама система, избранная им и позволявшая каждой партии быть у власти, с давних пор обречена на непродолжительное существование.

Говорят, что сей герой дня не только усердно угождал королю, но и будто бы мирволил либералам. Однако за время его правления наибольшего успеха добились иезуиты, они даже начали захватывать в свои руки народное образование.

Сам Деказ недолюбливал иезуитов, но пуще всего стремился, как бы не прогневить брата короля и его милейших друзей из Конгрегации, не жалевших угроз для королевского фаворита; в результате он ничего не предпринял, чтобы противодействовать иезуитам.

* * *

Еще в 1817 году капуцины — бродячие монахи — в изобилии появились на парижских улицах. А роялистские газеты в это время умиленно расписывали всяческие религиозные праздники.

— Опасность становится все серьезнее, — говорил Беранже друзьям, в городах причащают за деньги солдат, а в деревнях монахи всячески одурманивают крестьянские головы.

«Хранители божия вертограда» в остроконечных черных капюшонах прикидываются этакими благодетелями:

Несем от голода спасенье
Мы истощенным нищетой,
Давая им по воскресеньям
Кусочек просфоры святой.
Хвалу спешите вознести,
Ведь капуцины вновь в чести!
Король надежная опора,
А церковь всех ханжей приют;
Глядишь, места министров скоро
Церковным старостам дадут!

Церковники рвутся к власти и доходам, только и думают о том, чтоб вернуть конфискованные революцией земли, только и глядят, как бы побольше выколотить барыша из верующих:

Стань набожной и ты, Фаншетта!
Доходно это ремесло.
И даже черт признает это,
Плюя в кропильницу назло.

Песню «Капуцины» тотчас же стали распевать в гогеттах, но в салонах побаивались столь острой сатиры на служителей религии.

Во времена правления сладкогласного Деказа агенты Конгрегации ничуть не изменили своих повадок. Католические монахи продолжали рыскать по деревням и городам Франции, распространяя некое «письмо Иисуса Христа», сфабрикованное отцами церкви и призывавшее католиков к истреблению всех врагов Реставрации. Они рады были бы вернуть времена инквизиции, раздуть религиозные раздоры в стране.

Мы верой заторгуем
Эй, дуйте, дуйте! Кровь и ад!
Повсюду свет задуем,
И пусть костры горят!

Таков рефрен к песне Беранже «Миссионеры».

Во главе с самим сатаной церковники и монахи замыслили расправу над просвещением, гуманностью, философией во славу невежества, злобы, корысти!

Многие из либералов укоряют Беранже за «слишком резкие» выпады против церковников. Лучше, мол, поосторожнее!

— И кто бы этому поверил? — разводит руками песенник, — те самые миссионеры, которые сделали столько зла и были сверх того еще причиной стольких скандалов, не показались достаточно опасными в 1819 году ряду либеральных депутатов!

— Там, где действительно коренится зло, они боятся его видеть, — говорит Беранже Манюэлю об этих «друзьях свободы».

— Трудно поверить и тому, что есть в наше время люди, которые готовы подпустить иезуитов к делу народного просвещения, — возмущается песенник.

«Вы гнали нас когда-то вон,
Но воротились мы с кладбища…
И сечь сильней,
И бить больней
Мы будем ваших малышей!» —

похваляются «святые отцы» в новой песне Беранже, созданной вслед за «Миссионерами».

Здесь досталось и двоедушному Деказу. ^то его вспоминают святоши в третьей строфе песенки:

«Явно к нам благоволит
Временщик, хвалой воспетый,
Он народу нас дарит,
Как крестильные конфеты.
Он приготовить хочет в нас
Себе шпионов про запас,
А мы в признательность за это
Его же сбросим поскорей».

* * *

Расставшись со своим фаворитом, Людовик XVIII как-то сразу одряхлел. Бледные, тусклые глаза его еще больше помутнели, все несноснее становились для него занятия государственными делами. Заправилам Конгрегации не трудно было смекнуть, что настал подходящий момент окончательно прибрать к рукам короля, а заодно и полную власть в стране.