Беранже

В написанной раньше песне «Варварийский священный союз» Беранже уже выразил свое отношение к союзу монархов, основанному после поражения Наполеона, и за два прошедшие с тех пор года его отношение не изменилось. Не изменилась и цель союза августейших варваров. Она все та же: охранять королевские троны, блюсти реакцию и душить свободу во всех ее проявлениях.

Коль усмотрел союз священный,
Что где-нибудь король почтенный
Свалился с трона, — вмиг на трон
Посажен будет снова он;
Но пусть заплатит все расходы
На сено, провиант, походы…

Так говорилось в прежней песне Беранже. Так оно и было на деле. Конечно, после вывода оккупантов французам станет дышаться легче, но разве сможет народ расправить плечи, пока на них сидят маркизы Караба?

Вот если б вместе с оккупантами убралась из Франции и династия, посаженная при помощи их штыков… Вот если б не монархи диктовали народам свою волю, а сами народы объединились бы, протянув друг другу руки!.. Да, такой союз, союз народов, по праву мог бы называться священным. Об этом стоит мечтать, за это стоит бороться. Такая тема действительно может вдохновить поэта и на гимн и на оду.

«Священный союз народов» — так и назовет Беранже свою новую песню. Весь строй ее должен быть возвышенным и торжественным в соответствии с главной идеей.

И песня начала складываться. Казалось, будто сама природа помогала поэту. Осень в том году была во Франции необычайной. В октябре, как весной, во многих местностях вторично зацвели плодовые деревья. Разве не призывают на землю мир, не поют славу труду эти золотые поля, эти тяжелые кисти винограда, брызжущие веселым, пьянящим соком, эти яблони, облитые нежным бело-розовым цветом?

Видел я Мир, снизошедший на землю…
Золото нес он, колосья, цветы.
Пушки умолкли… Все тихо… я внемлю
Голосу, что зазвучал с высоты.

Зачин песни найден. Голос богини мира несется над цветущей, плодоносящей землей и взывает к народам устами поэта:

Доблестью все вы равны от природы,
Русский и немец, британец, француз.
Будьте ж дружны и сплотитесь, народы,
В новый священный союз!

В двух строках рефрена бьется сердце песни, набатом звучит призыв к единению и братству тружеников всех наций. Вот где путь к миру и счастью на земле! И не короли, не угнетатели и их полководцы укажут людям этот путь.

Ваши владыки, что падки до славы,
Смеют указывать скиптром своим,
Чтобы умножить триумф свой кровавый.
Новые жертвы, потребные им…
Вы, словно стадо, сносили невзгоды,
Переменяя лишь бремя обуз…
Будьте ж дружны и сплотитесь, народы,
В новый священный союз!

Через тридцать лет после появления песни «Священный союз народов», 23 февраля 1848 года, в приветственном письме временному правительству второй французской республики, подписанном Карлом Марксом, будут написаны такие слова:

«Честь и слава вам, французы! Вы заложили фундамент союза народов, пророчески воспетого вашим бессмертным Беранже»{К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 4. М., 1955, стр. 537.}.

Песня Беранже — одна из первых предвестниц «Интернационала», который спустя полстолетия зазвучал над землей.

* * *

Копии текста песни, сделанные друзьями и слушателями Беранже, сразу же начали распространяться по Франции. Одну из копий автор не замедлил переслать в замок Лианкур. Она поспела к празднику.

— Ну, теперь мне обеспечена протекция в богадельнях и больницах, — сказал Беранже на обеде у Кенекура.

— Что вы имеете в виду? — удивились друзья.

— Как! Разве вы не знаете, что почтенный герцог Ларошфуко состоит попечителем богоугодных заведений? — ответил Беранже и тут же пропел импровизированное двустишие:

Я песню герцогу осмелился послать:
В его больнице мне теперь дадут кровать!

Все расхохотались.

— Что смеетесь? Койкой в больнице нечего пренебрегать.

Герцог при встрече поблагодарил Беранже за песню. Она с успехом была исполнена на празднике, но все очень сожалели, что среди гостей не было самого автора. Почему же он не откликается на приглашения людей, столь расположенных к нему?

— Господин герцог, поверьте, что не смешная демократическая прихоть мешает мне уступить вашим настояниям, — ответил Беранже. — Я ценю ту честь, которую вы мне оказываете, но ведь я пользуюсь совсем не тем словарем, к которому прибегают в ваших салонах.

Нет, общество вельмож, пусть они даже называют себя либералами, совсем не привлекало его.