«Берег дальный». Из зарубежной Пушкинианы

Лет двадцать назад, помнится, я предложил издательству «Детская литература» заявку на книгу «Путешествия к памятникам Пушкина». Тогда в моей картотеке уже было более сотни разных пушкинских монументов, разбросанных по всему свету: от Америки до Африки, от Китая до Европы. Книжка не состоялась, но думаю, что сейчас я бы с материалом не справился: памятники Пушкину расплодились как грибы[1067].

Не знаю, как отнесся бы к сему явлению сам Пушкин: наверное, очень бы удивился. Зато известно завещание его коллеги и современника Николая Гоголя: «Находясь в полном присутствии и памяти и здравого рассудка, излагаю здесь мою последнюю волю… Завещаю не ставить надо мной никакого памятника и не помышлять о таком пустяке, христианина не достойном». К этому мнению, как известно, благодарные потомки не прислушались, в том числе и в Италии.

Михаил Михайлович Пришвин, у которого я не раз в детстве бывал в деревне Дунино, рядом с подмосковным Звенигородом, очень точно заметил: «Памятник Пушкину ставится не самому Пушкину: какое дело Пушкину до своих памятников! Он ставится только для общества, как мера разлива души человеческой»[1068].

Вернемся, однако, в Рим. В начале 90-х годов о своем горячем желании создать памятник Пушкину в Италии мне говорил знаменитый российский скульптор Олег Комов. Он несколько раз приезжал в Рим на этюды и останавливался в так называемом «Домике Гарибальди» на территории Виллы Абамелек, резиденции советского посольства. Комов – автор многих отличных «литературных» монументов, установленных в разных городах бывшего Советского Союза[1069]. Среди них есть и памятник Пушкину в селе Большое Болдино, прямо рядом с господским домом, где сейчас музей. Олег Константинович был человеком остроумным и поведал мне замечательную историю о том, с каким трудом проект этого памятника утверждался на заседании бюро Горьковского обкома партии. Одна руководящая дама сделала автору убийственное замечание: «Вот у вас, товарищ скульптор, Александр Сергеевич в одной рубашечке на скамейке восседает. Это не реалистично, ведь зимой в наших местах морозы бывают до минус тридцати!». Комов был потрясен, но быстро нашелся: «А вы делайте как в Ленинграде, – там в лютый мороз на босые ноги Петру Великому, который на коне скачет в одних римских сандалиях, валенки надевают, чтобы не простудился!». Вероятно, авторитетная ссылка на «Медного всадника» подействовала, и проект памятника Пушкину был утвержден без поправок. Олег Комов умер в 1994 году, вскоре после той поездки в Италию, но его бронзовый Пушкин «в одной рубашечке» вот уже четверть века приветствует туристов в болдинском приусадебном саду.

Наконец в разгар нового пышного пушкинского юбилея – 200-летия со дня рождения – планы сооружения «памятника Пушкину на родине Петрарки» удалось реализовать с помощью правительства Москвы и лично мэра российской столицы Юрия Лужкова.

Выполнить в бронзе фигуру поэта поручили известному и очень плодовитому скульптору Юрию Орехову (1927–2001), уроженцу Тулы, обладателю множества высоких званий и титулов (народный художник России, лауреат государственных премий и действительный член академии художеств РФ). Он был также руководителем работ по воссозданию архитектурного убранства московского храма Христа Спасителя. Из-под его резца вышла целая галерея скульптурных портретов выдающихся исторических деятелей, корифеев литературы, науки и искусства, полководцев. Он увековечил в мраморе и бронзе образы академика Андрея Сахарова, космонавта Юрия Гагарина, художников Ильи Репина, Виктора и Аполлинария Васнецовых, писателей Николая Лескова и Владимира Маяковского, князя Александра Невского, композитора И.-С. Баха, химика Александра Бутлерова и многих других. Его скульптуры рассеяны по городам России, Испании, Болгарии, Германии, США, Франции. Свой первый зарубежный памятник Пушкину он выполнил для Парижа. Как и предыдущая работа Орехова, новый монумент поэту, предназначенный для Рима, изображает зрелого Пушкина, сидящего на скамейке и всматривающегося в незнакомые и такие желанные дали Вечного города. Архитектором монумента стал Андрей Оболенский из московского проектного объединения «Арх-храм» (Ему же, между прочим, принадлежит проект православного храма Святой Екатерины Великомученицы, сооружаемого сейчас в Риме, на упомянутой Вилле Абамелек).

На мой вопрос скульптору, долго ли он работал над своим Пушкиным, Юрий Григорьевич скромно процитировал Микеланджело Буонарроти: «Один год и всю жизнь».