Берег Скелетов

Асса сел напротив Питера, скрестив ноги. Внутри него шла борьба между клятвой, данной деду, и гордостью за успехи своего племени. Он был на три года младше Питера, всего лишь тринадцати лет от роду, поэтому, видимо, льстивое хвастовство юности и взяло в нем верх над торжественно данной клятвой.

— Я расскажу тебе, но ты никогда не должен более вспоминать об этом.

— Клянусь, Асса.

— Когда алмазы только были найдены, люди нашего племени спустились к Кимберли, чтобы работать на рудниках. По контракту они проработали год и вернулись с деньгами, что заплатили им белые, прихватив с собой и кое-что еще. Они украли камни.

— Но я слышал, что всех покидающих лагерь тщательно обыскивают.

— Все верно. Наши люди надрезали кожу и в рану прятали камни. А когда зашивали, ничего и заметно не было. По возвращении они вскрывали раны дротиками и подносили камни моему прадеду — вождю Камаареро, который и указал им путь на юг, к Кимберли.

— Асса, но некоторые из камней довольно большие, не может быть, чтобы их не разоблачили, — не унимался Питер.

Это рассмешило африканца.

— Некоторые из наших людей тоже довольно большие.

Но тут же Асса посерьезнел.

— Так продолжалось более двадцати лет, затем белые раскрыли хитрость, на которую пошли эреро. Сотню наших людей арестовали, обвинив в воровстве, и даже те, кто еще не прятал камни под кожу, не смогли избежать этой участи. Все они были убиты… Но придет время, и эти алмазы помогут нам сбросить ярмо немецкой метрополии с нашей земли, — сверкнули его темные глаза, — и тогда мы снова обретем свободу. А теперь поклянись мне еще раз, Питер, что ни одна живая душа не узнает об этих сокровищах.

Глаза Питера встретились с горящим взором друга, и он ответил:

— Клянусь.

Его клятве суждено было продлиться не больше года. Когда ему исполнилось восемнадцать, Питер покинул небольшой приход в сердце общины вождя. Никто не знал о его уходе, он не сказал даже матери, и от этого чувство вины тяготило душу. Теперь ей одной приходилось сносить праведные тирады отца.

Питер всегда чувствовал, что его организм достаточно вынослив. Он и Асса неоднократно пересекали пустыню, однако, когда он добрался до рынка, в пятидесяти милях от прихода, Питер был едва жив от жажды и истощения.

Там он и потратил пару бесценных монеток, которые сэкономил, покупая матери подарок на день рождения. Отец никогда не давал ему денег, считая, что лишь рождение Иисуса Христа заслуживает празднования.

Денег ему едва хватило, чтобы заплатить погонщику телеги, который возвращался на юг с грузом слоновой кости и засоленного мяса и согласился довезти Питера на упряжке двадцати волов до Кимберли. Погонщиком оказался пожилой человек в огромной белой шляпе, и Питер впервые видел такие густые бакенбарды, как у него. Вместе с Райдером ехали двое братьев, которым колониальные власти пообещали землю под пастбища, но, приехав туда, братья обнаружили, что она уже занята матабеле. Не желая вступать в схватку с воинственным племенем, они разумно решили возвращаться на юг. Также в этой компании Питер заметил тощего человека с ястребиным лицом по имени Джон Уарли.

За несколько недель их длинного утомительного пути Питер ни разу не задумался о том, что привело Уарли сюда, за много миль от метрополии. В одном он был уверен: ни под каким предлогом этому человеку доверять нельзя.

Однажды на привале после опасной переправы через реку, когда Питер спас одного из волов Райдера, запрыгнув на животное и поведя его верхом, как лошадь, Уарли достал откуда-то из тайника спиртное. Это было огненное бренди из метрополии, чистейший спирт. Но тогда, на привале, они впятером с легкостью опустошили две бутылки, сидя у костра и закусывая мясом гиены, подстреленной Тимом Уотерменом.

Это был первый раз, когда Питер пил алкоголь, и, конечно же, в отличие от остальных, его разморило сразу же после первых небольших глотков.

Разумеется, разговор не мог не зайти об алмазах, поскольку добыча полезных ископаемых была второй натурой людей в этих краях. Казалось, ежедневно кто-то нападал на след алмазных захоронений, золотых жил или угольного рудника и тут же сказочно богател.

Питер прекрасно знал, что должен был держать язык за зубами. Он поклялся Ассе. Но ему не хотелось казаться молодым и неопытным на фоне этих бывалых и умудренных опытом людей, говоривших о вещах, совершенно не известных ему. Они были разговорчивы, особенно Уарли и Эйч Эй, и Питер больше всего на свете хотел, чтобы эти люди его уважали. Поэтому он, обмякнув от бренди, поведал им о глиняных кувшинах, до отказа наполненных необработанный алмазами, что были запрятаны в лачуге вождя Маареро.

— Откуда ты знаешь, парень? — прошипел Уарли.

— Отец этого малого — проповедник во владениях эреро, — ответил Эйч Эй, взглянув на Питера.

— Теперь я вспомнил, где видел тебя. Я встречался с твоим отцом пару лет назад, когда приезжал обсудить с ним некоторые вопросы касательно охоты на его земле.

Он пристально окинул взглядом сидящих.

— Он живет среди эреро уже пять лет, да?

— Почти шесть, — гордо ответил Питер. — Эреро знают меня и поэтому доверяют мне.