Берег. Следы на песке

– Что? – Внутри меня все оборвалось. Из-за меня погиб наш ребенок! Из-за меня и этой… Кровь ударила в голову.

Я выскочил из машины и рванул к полицейскому участку. Вбежав туда, я заметался по опустевшим коридорам.

– Где эта тварь? Где? – заорал я на опешившего полицейского.

Сзади хлопнула дверь. Саня схватил меня в охапку и оттащил от стойки дежурного. Я вырвался из стального обруча рук приятеля и врезал ему в печень:

– А ты куда смотрел, твою мать?

От следующего удара в голову Саня увернулся и прокричал мне в лицо:

– В больницу! Срочно! Мистер Фаррелл сказал!

Эти слова меня отрезвили. Как в задницу ужаленный, я бросился к машине и сел за руль. Саня молча плюхнулся на пассажирское кресло.

Я дал газу и взглянул в зеркало. Отец держал на коленях Джу и зыркал на меня волком. Моя девочка была в полусознании. Ее голова покоилась на плече Эдварда, а зеленые глаза неподвижно смотрели в одну точку.

Я чуть не снес ворота в клинику отца, но охранник, зная машину Джу, вовремя нажал на кнопку. Я лихо просочился в щель не до конца раскрывшихся кованых щитов. У приемного покоя уже маячили санитары с носилками. Выписав крутой разворот, я втиснулся между входом и не успевшей отъехать желто-зеленой машиной скорой помощи. В три прыжка я оказался около задней двери "бэхи" и распахнул дверь. Рослый парень в белом халате заглянул в салон и всадил Джу в предплечье укол. Вместе с Эдвардом они вытащили ее наружу.  Санитары покатили носилки к входу. Я бросился вслед за ней, но Эдвард окликнул меня. Я притормозил и, выругавшись, вернулся к отцу, нервно оглядываясь на стеклянные двери приемного покоя.

– Я засажу твою любовницу и ее подруг в тюрьму, – сквозь зубы процедил Эдвард. – А ты мудак, каких стоит еще поискать!

Прямым ударом в челюсть он отбросил меня в стенку машины. Впервые я был благодарен ему за то, что он размазал меня, как асфальтовый каток. Пусть бы убил! Жить не хотелось! Я не смог уберечь свою жену и нашего не рожденного малыша.

– Поезжай домой и привези Джулии чистую одежду. Я бы тебя и на порог не пустил, но ей нужен только ты. Ночь проведете в клинике, утром оба ко мне домой! – Эдвард развернулся и скрылся в дверях приемного покоя.

Глава 3

Джулия

Графство Суррей оделось в багряный осенний наряд, но сегодня для меня все виделось в черном свете. Окна машины заливали серебристые слезы дождя. Дворники монотонно скользили по стеклу, а в салоне на полную мощь ревела английская рок-группа. Тишина была невыносима. За все утро мы с мужем обменялись лишь общими фразами. Я за чашкой больничного кофе бортанула Роберта с его извинениями, и он тактично заткнулся.

Кованые ворота Фаррелл-Холла разъехались в стороны, и машина медленно покатила по дорожке к дому Эдварда. В нишах фонтанов корабельной эскадрой плыли золотистые листья, гонимые ветром. Статуи одиноко белели среди пестро раскрашенных деревьев, а старинный особняк величаво возвышался над их макушками.

Эдвард, одетый во все черное, встречал нас около дома, прячась от дождя под огромным зонтом. По его уставшему виду можно было понять, что эту ночь он провёл без сна. Фаррелл-старший открыл дверь машины и подал мне руку. Я держалась все утро, а тут уткнулась носом своему спасителю в грудь и тихо, по-бабьи завыла.

– Пойдем ко мне, Джулия, – Эдвард крепко прижал меня к груди, и мне захотелось раствориться в нем. – Мне нужно с тобой серьезно поговорить.

У меня запекло в груди от страха. Последний раз он таким тоном говорил со мной в Питере, когда выясняли вопрос, кто третий лишний на паровозе. Что он хочет мне сказать?

Обнявшись, мы вдвоем вошли в дом. За спиной слышались тяжелые вздохи Роберта.

– Эдвард, можно я поднимусь ненадолго к себе? – Я кулаками вытерла слезы. – Умою лицо и успокоюсь.

– Иди, детка, конечно, иди, – Эдвард ласково поцеловал меня в макушку. – Я тогда пока переговорю с Робертом и господином Громовым.  Ты дойдёшь сама?

Я прошла наверх, закрыла дверь и прислонилась к ней. Сегодня, впервые за долгое время я вновь почувствовала себя опустошённой и обессиленной. Душу сковал январский мороз. Упав на кровать, я разревелась, обвиняя только себя в случившемся. Почему я не убедила Роберта поехать домой? Как не почувствовала такой важной перемены в нашей жизни? Сможем ли мы ещё иметь детей? Последний вопрос мучил меня больше всего. Выплакавшись в подушку, я всхлипнула в последний раз, прошла в ванную и безучастно посмотрела на себя в зеркало. Хорошо, что тётушки в отъезде.  Я умыла лицо холодной водой, переоделась в черные джинсы и просторный свитер крупной вязки такого же цвета. Взяла со стола наше с Робертом фото с Багамских островов и буркнула:

– Как зачали, так и выносили. Через одно место все.

У входа в гостиную я впервые услышала, как Эдвард, всегда такой спокойный, сейчас орал на сына. Я замерла на месте, не желая становиться свидетелем неприятной сцены. Английскую беглую речь Роберта я уже научилась понимать. Эдварда не так хорошо, но сейчас его слова врезались острыми гвоздями в сердце.