Берег тысячи зеркал (СИ)

Переступая порог спальни, не знаю, чего жду. Я оставил записку, но Вера могла поступить как угодно. Не уверен, что ушла бы, но могла ждать одетой и стоящей у окон. Может, и нет. Может, она до сих пор спит. Все возможно.

И даже это. Встав у кровати, я чувствую, как пальцы, еще секунду назад, сжимавшие букет, взрываются болью. Я с такой силой сдавливаю цветы, что не замечаю, как острые шипы вонзаются в кожу. Не замечаю и того, как на пол, прямо по руке, стекает кровь. Она капает на серый ковролин, впитывается в его ворс, становится бурой. Становится похожей на алые лепестки проклятых роз. Небо, я идиот. Зачем ушел? Зачем поступил, как сопливый дурак?

Бросаю букет на смятую постель, и беру в руки снимок. Смотрю на него, и снова покрываюсь холодом. Паяц… Да, я стал шутом, который наблюдал за мечтой. Потом, я стал отступником, посмевшим предать присягу, когда решил погнаться за чужой женщиной. И, в конце концов, я стал вором, которым считал себя всю ночь, пока ласкал каждый сантиметр ее кожи, пил ее стоны… Проклятье. Да я обезумел от желания, от страсти, от того, как горел всем телом. А взамен, вместо простого человеческого разговора, получил вот это.

В итоге вор стал снова шутом.

Бросив фото сверху на букет, примерно минуту, стою неподвижно. Внутри кипит так сильно, что я не чувствую ни биения сердца, ни собственного дыхания. Только гул крови. Он нестерпимый, заглушает мысли, не позволяет успокоиться, а перед глазами она. Как проклятье, перед глазами ее лицо, ее губы, и ее тело. Как яд, она во мне. Этому водовороту нет конца. Помешательству нет предела. Но то, что вижу сейчас — перечеркивает все. Зачем ты так поступила? Неужели… Неужели нельзя хотя бы поговорить? Зачем сбегать так, будто произошедшее вызывает стыд. А ведь теперь я считаю именно так. Сейчас все выглядит, как побег из стыда. На зло, за то, что не сказал кто я. На зло, чтобы не вспоминал больше.

Вот так просто Вера обесценила все, что я пытался сделать, пытался показать, пытался вернуть ей.

А чего ты ждал, Кан Чжи Сан? Чего ты ждал от этой ночи? От чужой женщины… Всего, но только не такого отношения. Мог бы понять и принять тот факт, что больше не встречу ее. Мог бы смириться, назови она все ошибкой, или мимолетным увлечением. Но Вера сбежала. И причина в том, что я летчик. Этого принять не могу. Ведь, когда узнал, что она замужем, — не осуждал, не строил предположений, не отвернулся. И мысли не было обидеть ее тогда. Потому что подобное и замужеством считать трудно. Однако я переступил через все принципы, черт бы ее побрал. А она просто удрала. Ушла, не спросив ничего, не сказав ни слова, не попытавшись даже понять меня.

Оставив все, как есть, собираю сумку, отправляя последний рапорт из Парижа. Мысли ушли, голова пуста напрочь, и только тело помнит, чем я занимался всю ночь. Этого не забыть. Оно, как наваждение, но питать более иллюзий не стану. Я их не питал с самого начала, однако же понимаю, какую ошибку совершил. Поверил женщине, не зная о ней почти ничего. Она околдовала, привязала к себе, а следом, растоптала.

Все утро, пока продолжаются последние сборы и приготовления к вылету, не реагирую ни на кого. Машинально исполняю обязанности, не смотрю в глаза Джеха, пытаюсь не выдать, насколько паршиво себя чувствую. И это не самый яркий эпитет описания моего состояния. Наверное, я отчаянно поражен. Возможно, чрезмерно удивлен. Хотя скорее всего, невозможно запутался окончательно.

Вернувшись в номер, чтобы его сдать и забрать сумку с вещами, натыкаюсь на горничную. Женщина стоит в гостиной с букетом проклятых роз в руках и ожидает моего прихода.

— Месье? Что велите делать с цветами? Номер проверен и убран. Вот только, еще… — она неуверенно раскрывает ладонь, на которой лежит крестик.

— Прошу простить, месье, — продолжает. — Не воспринимайте, как грубость, или неуважение к постояльцу. Однако же я обязана отдать вам все обнаруженное при передаче номера. Я нашла это между простынями. Вероятно, вы знаете кто его владелец. Вещь не дешевая. Прошу.

Она делает неуверенный шаг, и в конце концов, приходится забрать украшение. Взяв в руки золотую цепочку, я рассматриваю крестик, инкрустированный рубинами.

— Мерси, — кивнув женщине, и сжав крестик в руке, смотрю на букет. — Цветы вам, мадам. Приятного дня. Благодарю за работу.