Берег Живых. Выбор богов. Книга первая

Тяжело вздохнув, он помог форме, носившей знакомое имя, опуститься обратно под дерево. В какой-то момент его взгляд снова встретился с тусклым стеклом чужих глаз, и в их глубине будто бы вспыхнул едва тлеющий уголёк узнавания.

– Живы… – хриплый призрачный шёпот был едва различимее вдоха. – Мы живы…

Хэфер решил, что ему всё-таки показалось. Отстранившись, он хотел было подняться… но сухие пальцы вдруг сомкнулись на его запястье, и царевича обожгло узнаванием.

Он вспомнил бурю…

Ещё одна нить, золотая, как кровь его рода, вдруг блеснула перед его внутренним взором… Он тронул эту нить, впервые замечая её так ясно, чувствуя жизнь в ней, и потянулся к этой жизни, сам уже не зная, зачем… И тенью своей памяти о том, что когда-то у него ещё были ладони, он почувствовал, как чья-то рука сжала его руку…

«Живи, мой Владыка…»

– Так это был ты! – воскликнул Хэфер, сжав руку Паваха. – Ты нашёл меня в буре. Ты помог вернуться и передал Знание!

– Мы живы… – как заклинание повторил Павах.

Когда он протянул руку и коснулся лица Хэфера – царевич не отстранился, позволил ему это узнавание. Он чувствовал, что Сэбни за его спиной замер, точно боясь спугнуть момент.

– Живы, – мягко подтвердил Хэфер. – Ты спас меня… после всего…

Бывший телохранитель улыбнулся ему расколотой тенью своей прежней улыбки.

– Сокол… Инени…

Узнавание в его взгляде сменилось вдруг болью и мольбой тем более невыносимой, что мольба эта была немая, невыразимая.

– Инени? – переспросил Хэфер, удерживая взгляд Паваха, боясь, что стоило только отвернуться – и хрупкая нить осознания будет потеряна. – О чём он говорит, Сэбни?..

– Это сказка, господин, – с печалью ответил целитель. – Сказка о кормчем, услышавшем Зов Владыки сквозь бурю.

Смутно Хэфер начинал понимать, но его понимание было слишком разрозненным, собранным из видений иных реальностей и фрагментов событий.

– Расскажи мне всё, Таэху, – велел он.

С готовностью целитель поведал ему то, что знал: об эльфийском плену и пытках; о заключении Паваха в Обители и долгом исцелении; о признаниях, которых невозможно было добиться… о знакомстве с хранителем летописей, который отвёл воина в истинную сокровищницу Таэху и даровал знания, которые не вместил его разум. Сэбни говорил и о Проклятии, ставшем залогом жизни предателя и хрупкой надеждой на связь с ним, с Хэфером. А потом и о том, как Владыка слил Проклятие с взором Ваэссира – это могло убить воина, но в итоге разрушило сам остов его личности.

Если бы Хэфер не был тем, кем был, и не пережил то, что пережил, всё это показалось бы ему слишком невероятным. Таким чудесам место в легендах, а не в жизни.

Впрочем, и его текущее существование многим казалось невозможным.

– Проклятие Ваэссира… – изумлённо повторил царевич. – Так вот как Владыка нашёл меня… Благодаря тебе.

– Уже здесь, в Верхней Земле, отыскать тебя, господин, оказалось возможно лишь благодаря тому, что Император смотрел сквозь него… разрушая его всё больше, но приближаясь к своей цели, – подтвердил Сэбни. – И мы всё же нашли тебя.

В бессвязном бормотании Хэфер различил имя, которым назвал себя, когда вышел из пламени, и слова «Проклятие… служение через Проклятие…»

Именно в тот миг царевич осознал, что просто не может ненавидеть этого рэмеи – того, кто сначала едва не уничтожил его, но потом спас. И о какой бы мести он ни мыслил прежде, неизмеримо давно, когда с трудом восстанавливался в храме Перкау, – Боги покарали Паваха сильнее, чем Хэфер мог пожелать.

– Если я могу сделать для тебя что-то – я сделаю это, обещаю, – сказал он Паваху, не уверенный, что тот услышал и понял.

– «А как окончилась битва, и отступила буря далеко от пределов Обеих Земель, предстал пред Инени Владыка в ослепительном своём величии… – нараспев произнёс Сэбни. Его голос дрогнул, но он закончил: – И тогда прояснился затуманенный сумерками Западного Берега взор Инени. И молвил Владыка слова, от которых сердце его возвысилось и освободилось…»

Хэфер сжал руку Паваха и сказал очень тихо, обращаясь к чему-то глубоко внутри воина, очень далёкому, направляя к этому свою волю:

– В моём сердце нет зла, видят Боги. Будь свободен и благословен, мой Храбрый Инени.

Другая рука Паваха неуверенно поднялась… и повторила жест воинского приветствия Владыке.

* * *