Берег Живых. Выбор богов. Книга первая

Далеко не все Таэху сбривали волосы полностью по принятой среди мужчин-жрецов старой традиции. Виски целителя были обриты. Волосы цвета отполированного красного дерева, форма рогов, характерные черты лица и тёмно-синие, как лазурит, глаза выдавали его наследие так же, как кровь Эмхет выдавала уже их черты.

– Приветствую, – кивнул Хэфер. – Не имею чести знать твоего имени.

– Сэбни из рода Таэху, – почтительно отозвался целитель.

Этот жрец был почти ровесником царевича. Хэфер не помнил, чтобы видел его при дворе прежде – по всей видимости, Сэбни присоединился к свите отца уже после той злополучной охоты. Внутренняя Сила струилась в нём спокойным мерным потоком, и она была велика. Императорской семье служили лишь самые искусные целители.

Однако Сехир предупредил его о двоих из свиты Владыки. Только сейчас Хэфер заметил ещё одну фигуру – рэмеи, сидевшего под деревом в нескольких шагах от Сэбни. Таэху, казалось, ненавязчиво заслонял собой неизвестного. Но длинные тёмные одежды и головное покрывало, скрывавшее лицо в тени, и без того не позволяли что-либо разглядеть. Хэферу показалось только, что один из рогов этого рэмеи был не то обломан, не то намеренно спилен. Странная деталь родом из эпохи войны – рога в качестве трофеев и для унижения своих врагов спиливали эльфы.

– Владыка, да будет он вечно жив, здоров и благополучен, сказал, что мы должны обсудить нечто важное, – проговорил царевич. – Хочешь говорить наедине, или мой страж не смутит тебя?

Сэбни бросил взгляд на Сехира.

– Лучше наедине, господин.

Хэфер кивнул воину, и Ануират с лёгким поклоном удалился. Царевич знал – тот будет неподалёку, чтобы охранять его согласно своему пониманию долга.

Таэху не сказал ни слова, не подал ни одного знака, чтобы удалился рэмеи в тёмных одеждах.

– Кто это? – спросил Хэфер, нахмурившись.

Целитель вздохнул. На его лице, безмятежном, как у большинства жрецов, отразилась тень сочувствия.

– Тот, благодаря кому Владыка, да осияют его Боги своим благословением, сумел отыскать тебя, господин. Твой убийца.

– Что?..

Хэфер недоумённо перевёл взгляд с Сэбни на фигуру, но рэмеи даже не шелохнулся, точно вообще не слышал их голоса.

– Павах из рода Мерха.

Это имя было выжжено в его сознании калёным металлом. Старые раны заныли. Тело всё ещё хорошо помнило боль, помнило, как собственные кости казались чужими, а мышцы не подчинялись, помнило отвратительную тошнотворную слабость в ходе долгого восстановления.

…Удар копья пробил ему бок со спины, и он выронил лук. Нападавших было слишком много. Он не сумел отразить все удары и упал… Нет, его столкнули. А потом была колесница… Его кости должны были рассыпаться в крошку, если он хоть что-то понимал, а что стало с внутренностями, и думать не хотелось…

Хэфер знал, кому принадлежало копьё.

Пламя, уснувшее после боя со старейшинами, тлевшее где-то на дне его сути, взвилось в нём. Алая пелена захлестнула взор, и ярость затмила собой всё. Хэфер мог сжечь предателя вместе со всем этим садом, стоило только выпустить рвущуюся изнутри Силу…

Удержать огонь внутри было тяжело, но царевич сумел усмирить его и процедил:

– Что ж, тогда нам и правда есть о чём поговорить…

Он шагнул к безмолвному рэмеи, который так и не решился даже посмотреть на него, не то что подняться ему навстречу. Сэбни попытался было преградить Хэферу путь, но царевич просто оттолкнул его, и целитель не осмелился останавливать наследника.

– Прошу, господин, всё не так просто… – предупредил Таэху, но Хэфер уже едва слышал.

– Встать! – рявкнул он и скрестил руки на груди, удерживаясь от того, чтобы нанести смертельный удар.

Павах – если это и правда был он – не шелохнулся. Хэфер рывком поднял его за плечи, пригвождая к дереву, но слова проклятий замерли на губах. Головное покрывало соскользнуло, открывая лицо, которое он знал и не знал – измождённое лицо, заклеймлённое печатью отстранённой безмятежности, и бессмысленный взгляд, некогда острый и проницательный. Всякая искра разума, казалось, давно покинула этот сосуд, оставила лишь опустевшую смертную форму. Хэферу показалось, что он сжимает плечи почти мертвеца, жизни в котором хватало разве что на простые рефлексы.

– Боги…

– Он не слышит тебя, мой господин, – тихо проговорил Сэбни. – Его разум расколот и выжжен… но я надеялся, что-то в нём ещё сумеет отозваться тебе. Со времени ритуала он не произнёс ни слова.

Ярость схлынула так же резко, как вспыхнула, и на смену ей пришла острая болезненная жалость, смешанная с отторжением. Хэфер ослабил хватку, только сейчас понимая, что друг, предавший его, обрёкший его на забвение среди безликих теней, и на ногах-то стоит, лишь пока царевич держит его.