Берег Живых. Выбор богов. Книга первая

Некрополь Хархаф уже знал – он не один день бродил здесь и запомнил некоторые гробницы и статуи как старых знакомых. Облик некоторых умерших пока ещё сохраняли для вечности архаичные изображения – небольшие статуи из крашеного известняка в примыкавших к мастабам каменных сердабах[10]. Строгие мудрые лица взирали на меняющийся мир через небольшие окошки, у которых потомки усопших некогда оставляли подношения. Выполнены изображения были очень искусно. Глаза их были не раскрашены, а инкрустированы алебастром и драгоценным разноцветным хрусталём, а серебряные вкрапления в зрачках казались настоящими бликами света. Краска, покрывавшая статуи, сохранилась удивительно яркой. Игра света и теней особенно подчеркивала суть изваяний – быть вместилищем жизненной энергии тех, кого они изображали.

Столько веков минуло, а некрополь всё равно был обитаем – сила тех, кому принадлежали гробницы, всё ещё пребывала здесь, и шёпот их голосов, как далёкое течение вод Великой Реки, звучал на границах восприятия бальзамировщика. Жрецы Ануи умели слушать и слышать мёртвых.

Здесь не было места ни страданиям, ни суете. Некрополи были сокровищницами древнейших знаний, мудрости отгремевших столетий, сохранённой для потомков. Умеющий слушать обретал здесь то, что искало его сердце, – опыт приходивших прежде, на фундаменте которого можно было строить новое, открывать дальние горизонты в бесконечном процессе познания мироздания.

Сейчас, когда ночь царственно опускалась на древний некрополь, Хархаф не мог не думать и о том, что, когда храм запечатают, будут покинуты и эти гробницы, оставлены навеки… Сердце бальзамировщика наполнилось глубокой печалью – сродни той, что он увидел в глазах Кахэрки в покое подготовки. И жрец пообещал себе: хотя бы иногда он будет возвращаться в Кассар и приезжать сюда, чтобы отдать дань памяти.

Меж тем жрица свернула к одной из довольно хорошо сохранившихся гробниц. Запоздало Хархаф вспомнил её – она принадлежала славному подвигами военачальнику древности. Если верить надписям в его сердабе, когда-то этот полководец был простым рыбаком и возвысился благодаря верной службе своему Владыке и дарованному Богами воинскому искусству. Почему Кахэрка выбрала её, что почувствовала необычного, бальзамировщик не знал.

Жрица провела ладонями по стене, прошептала слова благословений умершему и посмотрела в глаза его статуе.

– С позволения хозяина гробницы недавно здесь было проведено ещё одно погребение, – произнесла она, не оборачиваясь. – Ты заходил внутрь, в погребальный покой за сердабом?

– Нет, это казалось непочтительным, – нерешительно ответил Хархаф и смущённо добавил: – Признаться, в отличие от тебя, мудрая Кахэрка, я не почувствовал здесь ничего необычного…

– Я испрошу для нас дозволения, – сказала она и извлекла из сумы на плече хлеб. Преломив его перед статуей, бальзамировщица зашептала что-то.

Хархаф ощутил, как кто-то точно сбросил незримую пелену, как где-то открылась невидимая дверь, и понял даже прежде, чем Кахэрка сказала:

– Проход открыт для нас.

Вместе с псами они прошли внутрь. Золотистый огонёк единственного светильника едва разгонял полумрак. Тонкие пальцы Кахэрки коснулись печати на дверях погребального покоя, и Хархаф увидел – та и правда была сломана и восстановлена недавно. Произнеся короткое воззвание Ануи, жрица снова сломала печать. Двери подались удивительно легко. Псы сели по обе стороны от прохода точно статуи своего божественного покровителя.

Воздух в древней усыпальнице был затхлым. В центре стоял архаичный каменный саркофаг, испещрённый надписями, – хранилище останков хозяина гробницы. Рядом в саркофагах поменьше упокоились члены его семьи. Но Кахэрка, поприветствовав всех их глубоким поклоном, прошла не к ним. Не сразу Хархаф углядел то, что она заприметила сразу – в дальнем углу стоял простой саркофаг из дерева, сработанный грубо и наспех из материалов, которые могли найтись в заброшенном храме. Никто не расписал его, как подобает, – очевидно, в распоряжении умершего не было хороших мастеров. Но необходимые ритуальные формулы всё же содержались на наскоро отполированной крышке – формулы, призванные облегчить путь души на Суд Ануи и к Водам Перерождения.

Кахэрка жестом велела Хархафу укрепить светильник на стене, как когда-то делали те, кто строил эту гробницу и совершал здесь последние приготовления. Потом жрица поманила его к себе:

– Откроем крышку.

– Ты уверена, мудрая? – бальзамировщик сделал охраняющий жест.

Служители Ануи не были столь суеверны, как простой люд, потому что имели дело с ритуалами смерти каждый день. Но вести себя неподобающе с мёртвыми было кощунством и для них.

Кахэрка лишь коротко посмотрела на него и с необычной для женщины силой сдвинула крышку. Хархаф поспешил помочь ей, и вместе они открыли саркофаг.