Берега дождя: Современная поэзия латышей

Гайзиню родственник – Радагайс, Радегаст…
мир знакомый и маленький – все мы спускаемся с гор, выходя на равнину
даже море забыто, здесь небо в тысячу раз
ближе. И огоньки во тьме…

стою в карауле, в зеленом хэбэшнике, разбитые кирзачи хлюпнули

немой калашников через плечо, папиросу прячу в ладони
стою в карауле: ночь, темнота, трясина молчит
плеск крыльев в воздухе: скалится деревянный божок

многоликий идол славян, предводитель кельтов,

чело на монете, гроза Великого Рима
и усталый, небритый ходок через Альпы
здесь мы встретились – в спрессованных тысячелетиях
древнее первоплемя на коленях Европы: я на восток отправлюсь обратно,
бойи-богемцы (собиратели скальпов) останутся тут:
другие уйдут еще дальше
на стене надпись: до смерти два шага
положим, враки, и до Москвы помене 2000 километров
месяц совсем близко – неужели до дембеля не дотопаю – нашли дурака
хватит стоять, присядем-ка на дорожку

горный воздух бодрит: Радагайс, зеленый подол Европы

урановая руда и гномик Румцайс с горняцкой лампой
вылез из книжки с картинками, прошел сквозь облако
(горы, как опиоманы?) о тайным тропам
на лыже одной, получил золотую медаль, сияет

богема праджеров. Стою в карауле, полон интернационализма

звезда просвистела мимо ушей, в пустоты провалов
на другой стене надпись: парень, иди домой, Федя твою Наташу
заболело колено, кругом чернота – скоро сменяться

седьмое вступление. Утомительно. Рестораны внизу ни на час

крыши особняков острые, как пирамиды (в Риге знаю, кто этой
ночью не спит)

вдруг полыхнуло, и в ритме ча-ча-ча

вонзилась еще звезда, попала. В яблочко. Гаснет. В сердце

Напевы после лиго

* * *

«в клетку все, ах все мои платья
небо в клеточку над моей головой»
доисторический товарняк под вечер приволок нас в Ригу
сельдями в набитой бочке; гудок стоп

«в аду назрела социальная революция

потекут по жилам красное вино и сладкий ром»
джины, банданы, бабочки на голое тело
уголь, шлак, искры; ветер не в бровь, а в глаз

«шел снежок буланому под ноги

дальнею дорогой поспешал мустангеро»
на подножках сквозного тамбура, на одной ноге
получившими свое журавлями; мустанги прерий ржут

«глаза твои черней и влажней солдатской портянки

ноги твои пушистей цыплячьей грудки»
колеса стучат, буксы скворчат, пенят вечернее пиво, и в дебрях
папоротников

Марианна, что за блестючий цветок засел у тебя волосах

* * *