Берега и волны

— Соображаешь. — Мотя посмотрел в глаза молодому повару и спросил тихо:

— Ты в армии был?

— Нет. А что?

— Габариты у тебя слишком крупные — цель беспроигрышная. Извини, что я прямо говорю. — Он усмехнулся и хотел поправить пилотку, но вспомнил, что она осталась на пароходе.

— Я не обижаюсь. И реакция у меня, как у повара. Польза от меня убыточная.

— Ладно, не тушуйся. Смотри веселее и делай, что я скажу. — Мотя, улыбнулся, и Сашке стало свободнее, будто на улицу вышли. Но до улицы было ещё далеко. Он опять повторил свой вопрос:

— Мотрий, а ты, всё-таки, кто?

— Кто-кто? Дед Пихто! — Засмеялся моторист-подводник и потрепал Сашку за чуб.

Сашка тоже улыбнулся, и ему, действительно, стало легче.

Вокруг все шумели и делали ставки, во весь экран — сидел на бетоне второй помощник, и глаза его были пусты, по бетону потёк ручеёк. Вокруг засмеялись, показывая на струйку.

Сашке стало жалко товарища и стыдно за него, за то, что все на него смотрят и видят эту жидкость под ним, ему захотелось заступиться, отвлечь, закрыть кадр… Сашка медленно встал со стула, расправил руки и плечи, будто собрался взмахнуть крыльями, и запел громко: «Выйду на улицу, гляну на село, девки гуляют, и мне весело! Выйду на улицу — ночка темна, красные девки свели меня с ума…».

Глава 6. «Сарай-самурай» и опять Сашка

Экран неожиданно погас. Зал зашумел и напрягся. Откуда-то появились «главные качки» и лысый, по кличке «Сарай» или «Самурай», не понять было — «бык» одним словом, показал на Сашку и рассмеялся:

— А он мне нравится. Крупняк! Гармошки ему не хватило чуток — э-эх, смотрелся бы! Совсем не как в американских сценариях, не стандартно. Изящно сломал мне игру. Не хочешь пострелять? — спросил прямо и с вызовом.

— Не хочу стрелять, — ответил Сашок.

— Хорошо. Тогда будешь смотреть. Ты думаешь, что смотреть лучше? Смотреть, как твоего товарища убивать будут медленно и больно, хочешь?

— Нет, не хочу.

— А чего же ты хочешь?

— Можно, я за него отвечу? — Митрофан улыбался, как дурашливый клоун.

— Ты кто?

— Митрофан. Подводник.

— Сарафан? — Бычара сделал вид, что не расслышал и все засмеялись вслед за его «Га-а!» — Хочешь нырнуть в подвал?

— А кто будет против меня?

— Это становится интересно, публика! Вечер продолжается! Все по местам! Ставки двойные! Этот придурок — гвоздь программы. На ловца и зверь бежит. Не боишься проиграть, подводник?

— Мы ещё не обговорили условия.

— Мы?! Нет — каков нахал! Вы все слышали? Он хочет обговорить условия? С кем? Со мной? У тебя нет условий, мужик. И у него, твоего певца голубоглазого, — тоже нет. И у вашего писюгана — нет шансов. Вы — мясо. Утреннее мясо для моих собак. Понятно?

— А кто против нас? — Мотя опять улыбался, и опять — как клоун.

— Слушай, мужик, ты псих, что ли? Мы все — против.

— А оружие? — Митрофан дразнил своим спокойствием и улыбкой, и это, кажется, начало заводить всех в какой-то истерический мандраж. Кто-то уже откровенно хихикал.

— Оружие тебе? А какое оружие ты хочешь?

— А что там у тебя за поясом? Наган, что ли?

— Хочешь?

— Нет, не люблю шума.

— Это правильно. — «Самурай» на минуту задумался и потом огласил:

— Слушайте все. В подвал войдут: мужик-подводник и пацан-мишень на помощь тому, который уже там, без оружия, разумеется, и десять наших, с оружием. Десять человек, мужик, достаточно?

— Комплект. А время? Времени сколько даёшь?

— Ну, ты клоун, подводник. И улыбка у тебя — клоунская. Времени даю — десять минут.

— Улыбка, Сарай-самурай, — смертельная. Дай двадцать, пожить хочется, — Моторист дурашливо заскулил. Вокруг заулыбались.

«Сарай» подобрел:

— Ладно, двадцать минут. И нам на выпить-закусить удобнее. Ха-ха-ха!

— Пацана моего оставь здесь, а то не честно получается — из него мишень не стандартная, на весь твой экран. — И Мотрий показал руками и улыбкой, что это, мол, никуда не годится.

— Ладно, пусть остаётся здесь, пропоёт по тебе упокойную. Что ещё, смехотунчик ты наш? Так и быть, под водой тебя упокою.

— Дай хоть тарелку с закуской и бутылку, которую не допили, — Мотя продолжал улыбаться, как идиот, и тянул уже со стола начатую бутылку и тарелку с оливками.

«Сарай» мотнул головой и засмеялся:

— Был бы ты таким живучим, как просишь, мужик, я бы на тебе золотые ставки делал. И косточками от оливок не подавись раньше времени, моим ребятам обидно будет. — Вокруг дружно рассмеялись, будто договорились о чём-то приятном.

— Ставки! Ставки! — кричал кто-то официальным голосом. — Вечер начинается!