Берега светлых людей

Оба боярина изменились лицами. Смуглый хоть и понял вопрос, всё равно отвёл взгляд на переводчика — тот выдал никому не нужный перевод.

— Царя готов мы просим во дворец обмыться и отдохнуть с трудной дороги к друзьям, — проговорил светлый, делая рукой приглашающий жест.

Сарос не двинулся с места. С чего бы это ему следовать за незнакомцами, пусть назвавшихся друзьями? Тем более не было ясности: к нему одному относится приглашение, или ко всем готам сразу?

Смуглый что-то наговаривал светлому в спину и старался не смотреть на Сароса. Роальд, почувствовав настрой конунга, красноречиво показал подвести коней. Горбатый нос смуглого дёрнулся в сторону пришедших в движение готских всадников, потом повернулся к их вождю, решительно взобравшемуся на обрадованного коня.

— Лехрафс обещал нам зимовку! — крикнул сверху вниз конунг. — Будет за неё вам нужна какая-то услуга, мы с готовностью её окажем. Да, если то в ваших силах, устройте ж мне встречу с Лехрафсом! — Вождь наконец освободился от неприятной растерянности, овладевшей им с того момента, когда часть стены с грохотом отвалилась, открыв дорогу в чудо-град.

Конь Сароса увлёк за собой к выходу своих гривастых собратьев. Его наездник, оценив беседу с боярами руссов как некую мороку, искал в пёстрой толпе девицу с васильковыми глазами. Конунг крутил головой, резко оборачивался, тянул повод на себя, тормозя напор выезжавших соратников. В толпе кричали — мол, лохмач — дикий, совсем закрутился!..

— Стемид! — позвал Сарос, и когда тот в толчее под аркой ворот пробрался к нему, резко скомандовал: — Нечего всем выезжать! Возьми людей и останься!.. А ну назад, в город! — Вождь отсёк половину готской толпы условным движением своего копья. — Стемид, всё тут разузнай, особенно — кто тут самый главный!.. Девку с хлебом мне найди! Выясни, кто она. Коли рабыня, покараем негодяя... Хм, нет, лучше выкупи и приведи!.. — Сарос напоследок оглядел пёструю, смеющуюся толпу. — Где Карл? — крикнул он, когда съехал с помоста на чёрную, сырую, обветренную землю. Сарос начинал искать кого-либо, когда сразу несколько планов обрушивалось на его бедную голову.

Армия его разъехалась и принялась шнырять по всей округе. Конники носились вдоль бревенчатой стены, маячили на плешке обезглавленного холма. Часть возвратилась с моря: перепачканные грязью плавней всадники доложили вождю, что корабли Кантеля стоят на рейде и им подан знак. Сарос дал указание отойти войску от города на полдневное расстояние и где-нибудь в леске или низине разбить лагерь. Войско обогнуло опустевший, перепаханный холм и двинулось вдоль края поросшего камышом болотца, зыркая по сторонам в поисках пропитания.

Выбрали местечко для зимнего стана, которое не понравилось почти никому. Заболоченная, сырая, просторная низина, однако, имела возвышенности по краям, представлявшие собой надёжные преграды для ветров. Единственное незащищённое направление — горловина ручья, вытекавшего из топей буро-мутной, кисельной жижей. Грязный поток вдали менял цвет и сливался с водами непорочно-голубого моря. Оттуда, с южной стороны, хорошо видимые корабли могли вплотную подойти к берегу широкого залива, а также, чуть поднявшись по руслицу, спрятаться от будущих штормов. К тому же там пока ещё светило мало-мальски тёплое солнышко... По периметру возвышавшихся над лагерем бугров принялись рыть землянки-форпосты для наблюдения, охапками сносить туда рогоз.

* * *

Прошёл день, потом второй. Стоянка беспрестанно дымила кострами. Меж коней ошалело отирались пригнанные откуда-то овцы и козы. По лагерю носились бабы. В ответ на их взвизги и причитания слышался раскатистый смех мужиков.

Сарос восседал в кругу военачальников.

— Никогда в своей жизни даже и представить не мог ничего подобного! — делился впечатлениями о жизни города руссов Кантель, разбивая о камень конский мосол и со свистом высасывал из него ещё горячие мозги. — Правда, кораблей у них мало, но эти длинные, с вёслами, хороши! — Кантель утёр усы и бороду.

— Чего они в них возят? — поинтересовался Сарос у всех.

— Может, землю копают да на тот берег переправляют? — предположил Стемид. — И чего они в земле роют? Братья ездили, всё осмотрели — ничего в той земле нет, кроме самой земли.

— Лехрафс — царь им, иль нет? — Вопрос Роальда в последние дни звучал частенько, не давая покоя готским командирам.

— Они его знают — раз предлагали нам... то есть тебе, конунг, погостить в их дворце. Приняли нас, как посланцев от него... — рассуждал Стемид. — Может, такой град не один у Лехрафса? — Мысль Стемида никого не оставила равнодушным, глаза присутствующих упёрлись в него. — Какие людишки-то чистые, гладкие, а бабьи глазки так и блещут в толпе!

Сароса при словах этих передёрнуло:

— Ты там всех, что ли, пересмотрел? Говоришь пустое, а дела от тебя не слышно! Берёзку мою в висюльках нашёл?

Стемид приезжал из города всегда ближе к вечеру. Первым делом Сарос спрашивал его о той зазнобе. И сейчас вопрос вождя проскрипел укоризною.