Береги нашу дочь (СИ)

Малышка лишь непонимающе смотрела на них, не смыкая глаз, и улыбнулась. Слова может она и вовсе не различает на слух, но интонация уж точно понятна!

— Ну что, Мио, отпускаем папу на время? Он обязательно вернётся, а мы будем ждать.

Мио сладко зевнула и закрыла глаза. Кто знает, поняла она или нет, но Игуро она уж точно дождется вместе с Мицури, ей главное, чтобы мама рядом была, остальное пока не так важно.

— Будь осторожен… — укладывая Мио в кровать, Мицури бережно накрыла её тёплым одеялом, пусть даже и лето, но младенцы могут замерзать — Я знаю, что это обычные демоны, но…

— Не волнуйся, — перебив её на последних словах, Игуро крепко обнял супругу. Он и сам понимал, что уходить, когда ей так нужна поддержка, не очень правильно. Может, он и вернётся через пару дней, неизвестно — Всё будет хорошо, обещаю.

— Ничика такая умница… Не представляю, как им тяжело без родителей…

Посильнее прижимаясь к нему, Мицури прятала весь страх и все сомнения в этих объятиях, давно они так не обнимались…

— Не знаю… Но они молодцы что держатся вместе. Я постараюсь не брать на себя много и вернуться пораньше.

— Спасибо, Игуро. Мы будем ждать тебя…

***

Путь в поместье Убуяшики, давно забытая тропа, но такая знакомая. Игуро не слишком спешил, до сбора ещё пару дней, но добираться туда довольно долго. Уже позабыв, какого это — ночевать в лесу под открытым небом, Игуро чувствовал себя словно охотник ранга мидзуното*, даже непривычно стало снова держать в ладони рукоять катаны, да и форму он давно не надевал. Жаль, конечно, что из всех столпов на этом сборе их будет только трое, но что поделать, прошлого не изменить, да и будущего тоже, всё что предначертанное случится, хочешь ты того, или нет.

Теплое солнце начинало припекать, а это лишь первые дни июня, страшно представить, что будет в середине лета, и как придется спасаться от жары. Единственный, пожалуй, плюс в походах — это то, что тебя никто не отвлекает от мыслей и дороги, можно обдумать всё, что важно или имеет значение. Хотя кому-то такая тишина и вовсе не нравится, Игуро не боялся оставаться один на один с мыслями, но эта лесная тишина, что прерывается порывами ветра, со временем всё-таки довольно нагнетает, особенно это чувствовалось раньше, когда было много демонов.

Минуя такие знакомые пейзажи, в голову пробирались самые разные воспоминания, первые встречи и прогулки, сражения, слезы… Всё это Обанай никогда не забывал, но редко вспоминал, хотя давнее прошлое он кажется и вовсе забыл, но до сих пор не понимал, почему его собственная мать поступила с ним так. Да, они все боялись демона в своем доме, но ещё хуже было то, что они приносили жертвы ради денег, этого Игуро и вовсе никогда не хотел бы понять. Зачем было запирать ребенка в клетку, делать этот ужасный шрам, который обрёк его на вечные страдания, да и не только шрам, он отца своего не знал, и мать так с ним поступила… Все ещё перед глазами этот ужаснейший демон с разными глазами и широкой, кривой змеиной улыбкой, говорит о том, что Игуро слишком красив…

***

— Выходи, Обанай, и молчи.

Услышав довольно строгий женский голос сквозь сон, Игуро проснулся сразу, липкий страх закрался под самую кожу, и он чувствовал, что произойдет что-то плохое, но ничего не понимал, и послушно вышел из клетки.

В своей семье Обанай был первым мальчиком за последние четыре столетия, возможно именно поэтому его не убили сразу, а растили до определенного возраста. Ему сейчас двенадцать и неизвестность немного пугала. Он ведь даже не знал, что находится за стенами этой комнаты, в которой жил. Впервые за долгие годы его выведут в другую комнату.

Осторожно шагая следом за девушкой, Обанай осматривался по сторонам, пытаясь понять, что как устроено. Такая жизнь казалась ему ненормальной, но он не знал, правильно ли думает. Его воспитанием мало кто занимался, но иногда ему приносили книги, и он изредка рисовал.

Жуткая тишина заполняла всё вокруг, казалось, что стены давят и вот-вот дом развалится от напряжения, но этого никак не случалось. Одна и та же стена перед глазами двенадцать лет жизни стала настолько знакомой, что он по памяти мог сказать, сколько в ней щелей, тоже самое можно сказать про клетку — он выучил её вдоль и поперек, ничего необычного.